Солнце понемногу уходило за горизонт, а с ним и тепло. Зрелище заката было величественным, в первую очередь благодаря присутствию пепла в атмосфере: Нево рассказывал мне о вулканах этой поры, что где-то на западе в западной части Шотландии есть действующие вулканы. Вулканическая деятельность привела к образованию основанию Атлантического океана. Лава дотекала до самой Арктики, Шотландии и Ирландии, и теплая климатическая зона, в которой мы находились, простиралась к северу до самой Гренландии.
Британия уже была островом в эпоху палеоцена, правда, с чуть выпирающим северо-западным углом, в сравнении с конфигурациями 19 века. Ирландское море еще не обрело четких берегов, только формировалось, поскольку Британия и Ирландия еще не разошлись; но северо-восточная часть Англии ушла под воды моря, у берегов которого мы обитали. Мое палеоценовое море, как я его назвал про себя, было продолжением границ Северного, и будь у нас лодка, мы смогли бы добраться до берегов Французской Аквитании и до Бискайского залива.
С приходом ночи морлок выскользнул из-под могучей тени леса. Крадучись, кошачьей походкой — в движениях он больше напоминал кота, чем человека!!!, то и дело потирая раненую ногу. Несколько минут он приводил в порядок всклокоченную шерсть, укладывая и прилизывая ее длинными пальцами на лице, спине и груди.
Наконец, он приковылял ко мне: розовый закат отражался в разбитых очках. Он принес мне свежей воды и, смочив спекшиеся губы, я прошептал:
— Сколько прошло?
— Три дня.
Я снова вздрогнул при звуках этого странного, хотя уже давно знакомого голоса. Надо же — трое суток я пролежал в бреду, во враждебном мире, под присмотром этого чужака из далекого будущего!
Нево снова стал пичкать меня похлебкой из головоногих. К тому времени как я поел, Солнце село и единственным источником света стал серебряный полумесяц, низко нависавший над океаном. Нево снял очки, и я увидел его громадные красно-серые глаза, в которых отражалась Луна.
— Чем это я заболел? — прохрипел я.
— Точно затрудняюсь ответить.
— Затрудняешься? — странно было услышать такие слова от морлока. Мне всегда казалось, что знания Нево. Накопленные его сородичами в Сфере, чуть ли не безграничны. Он всегда знал больше чем нужно, и его ответы были исчерпывающи. Ум человека 19 века напоминал мою старую мастерскую: много всего, но все так разбросано, что затруднительно порой найти — и лишь по наитию вдруг неожиданно спотыкаешься о то, что тебе нужно. Иное дело ум морлока, в котором все систематизировано, каталогизировано, утилизовано, сжато в объеме до минимума и сведено к полезному употреблению, без грамма «жира» — лишних отвлеченных сведений, домыслов, исторических анекдотов и разночтений. Благодаря продвинутым технологиям 657 208 года их разум напоминал энциклопедию с удобно пронумерованными страницами и алфавитом на корешке. Такой уровень знаний, причем практических знаний, и не снился в мой век.
— Странно, — пробормотал я.
— Что странно?
— Что ты не знаешь.
— Нет, — сказал он. — Странно то, что ты не заболел этим раньше.
Теперь пришел мой черед задавать вопросы:
— Это как?
— Да так. Ведь ты человек своего времени.
И тут меня осенило. Внезапно как озарение, я понял, что он имел в виду.
Ведь, в самом деле, болезни были неизбежной платой человечества за развитие. Но с поколениями вырабатывался иммунитет, и организм человеческий становился все более устойчивым к разного рода недугам.
Я представил себе, сколько же еще коротких жизней должно было вспыхнуть и погаснуть в этих далеких темных веках, для того чтобы человек оплатил свое право быть хозяином на этой земле!
Иное дело морлоки. В их теле все было предусмотрено, разработано заранее: кости, плоть, легкие, печень — все работало как хорошо отлаженные часы. Идеальный баланс между энергичностью и продолжительностью жизни. Продолжительностью и плодотворностью жизни. Его тело было защищено от инфекций надежнее, чем рыцарской броней, и вот, в самом деле, нога его счастливо избежала гангрены, и глаз тоже. Первоначальный мир элоев и морлоков, который я увидел во время первого путешествия в будущее, был вовсе не свободен от болезнетворных бактерий.
Как только я слегка пошел на поправку, Нево обратил внимание на прочие второстепенные задачи выживания. Он посылал меня на пополнение нашего скудного рациона, включавшего орехи, клубни, фрукты и съедобные грибы-лишайники, добавленные к основным морепродуктам, а также мясо зверей и птиц, которым не повело уклониться во время моих неловких попыток достать их пращи или рогатки. Нево запасался лекарственными средствами: припарками, чайными сборами трав и тому подобным.
Моя болезнь наполняла меня глубоким и постоянным мраком, наводила на мрачные размышления — поскольку я впервые столкнулся с такой проблемой перемещений во времени. Дрожа, я охватывал руками все еще слабое тело. Моих сил и ума хватало, чтобы отразить нападение диатримы и прочих гигантов палеоцена, но не было никакой защиты против хищников или невидимых монстров, которых приносит воздух, вода или плоть.
5. Шторм
Возможно, будь у меня хоть какой-то опыт обитания в тропических условиях, я мог бы встретить шторм во всеоружии. Все приметы были налицо.
В тот день стояла особенно душная сырость, и воздух у моря был какой-то напряженный, как накануне перемены погоды. В тот вечер, изнуренный работой и отсутствием уюта, я был рад свалиться в койку — но жара была такая, что невозможно уснуть.
Меня разбудил неторопливый стук тяжелых капель по крыше из пальмовых стеблей. Неподалеку разносился шум дождя в лесу — водяные пули стучали по листве и прибрежному песку. Нево не видно и не слышно: была глубокая ночь.
И тогда налетел Шторм.
Да-да, это был самый настоящий шторм, Ураган с большой буквы.
Словно открылся небесный люк, и галлоны дождевой воды хлынули оттуда на пальмовую крышу. Хижина заскрипела от тяжести вылитой влаги, и я моментально промок до нитки, даже не успев встать: только лежал и смотрел, как струи пронизывают самодельную крышу. Постель превратилась в грязное месиво палой листвы, липнущей к коже, и я ослеп от стекающей по лицу воды.
К тому времени как я стал выбираться под серую хмарь небес, хижина уже опасно покосилась под весом атмосферных осадков. Опоры падали, оставшиеся шатались.
Я нашел Нево, походившего на мокрую крысу: он забился в угол, прижав колени к груди. Очки он потерял и теперь был совершенно беспомощным, стуча зубами от холода. Счастье, что мне удалось его так быстро найти, принимая во внимание погоду: серая водяная завеса укрыла местность непроницаемым туманом.
Когда я наклонился над ним, он обернулся в мою сторону заплывшим отсутствующим глазом:
— Времямобиль! Мы должны его спасти!
Голос его был едва слышен в шуме бури.
Я потянул его за плечо, но он вырвался.
Я с ревом затопал по размокшим останкам хижины к «мастерской» Нево. Рама глубоко увязла в грязи, и на мои попытки вырвать ее не отвечала.
Я оглянулся. Вода уже хлынула из лесу на пляж, угрожая смыть нас в море вместе с останками хижины. Даже наш друг-ручей опасно вздулся и грозно рычал в шуме дождя.
Я прекратил потуги и вернулся к Нево.
— Все. — крикнул я. — Пора убираться отсюда.
— Но как же…
Без дальнейших споров, понимая, что время терять нельзя, я взвалил его на плечо и поспешил к лесу. И тут же увяз по голень в раскисшей земле. Я скользил, с трудом сдерживая равновесие и сопротивляющегося морлока. Наконец я достиг леса. Под кронами молотило не так сильно. Кругом по-прежнему была непроглядная тьма, и я брел в ней, спотыкаясь о корни и стволы, чувствуя, как земля под ногами понемногу превращается в болото. В опасную трясину. Нево замер на плече, то ли выбившись из сил, то ли поняв, наконец, во что мы вляпались.