- Ты заметил, сын мой, какое тихое сегодня море? Как будто в преддверии шторма. Уверяю тебя, скоро оно обрушится на нас со всей своей страстью. Но мой дом, как обычно, устоит.
- Твой дом видел и не такие бедствия... - прошептал Эрдоган. Альтан всегда удивлял его своим спокойствием. Конечно, он знал обо всем произошедшем. - Конечно, решение султана возмутило его так же сильно.
- Зачем ты пришел?
- Я хочу посоветоваться.
- Я слушаю. Но то, что ты хочешь, невозможно.
- Почему?
- Потому что сейчас у одних людей есть для тебя особая миссия. За тобой следят.
- Разве я ничего об этом не знаю?
- О нет. Дела сейчас обстоят много интереснее, чем ты думаешь. Тот, за кем охотишься ты, охотиться за тобой.
- Кому же есть дело до простого военачальника?
- Есть. Нужные люди видят твою силу и бояться. Поэтому я хочу, чтобы ты занял мое место в ближайшем будущем.
- Я не смею… Я не родился в благородной семье и всегда останусь янычаром.
- Смеешь. Ты привык подчиняться, но ты достоин того, чтобы править. – Паша закрыл глаза. Мощный порыв ветра ворвался в комнату сквозь белые занавески и задул горящий камин. В комнате стало темно, если не считать лунного света, серебрившего мраморный пол.
- Ты похож на этот ветер, Эрдоган, - в темноте белели глаза паши. – Некоторые думают, что могут обуздать бурю, но это невозможно. Невозможно обуздать тебя. Сначала ты тих и покладист, но однажды грянешь на империю и попытаешься раздавить ее. Но у тебя не получится, потому что ветер бестелесен. Всем управляет Аллах, и лишь по его воле ты принесешь перемены. В его руках великие империи и жизни султанов. Не в твоих и не в моих. Но ум может сделать многое и твоя месть будет мудрее простой смерти. Стоит только подумать.
- Я убил брата.
- Теперь он с Аллахом, будь Он благ и милостив.
- Только могу ли я теперь верить во что-то? Могу видеть смысл в жизни? Разве ею управляет кто-то кроме меня? Я могу дать ее и могу забрать. Как Аллах.
- Не произноси столь заносчивые речи, белибей. Твое счастье, что тебя слышу только я. Твоя боль никогда не должна заглушать твой разум. У тебя есть цель, у тебя есть миссия. Разберись сначала с этим и, если будешь жив, решай другие вопросы. Твоя ненависть пройдет, но следы от твоих дел останутся. Вот мой тебе совет.
- Жить так, будто ничего не произошло, - печально усмехнулся Эрдоган. Его железная выдержка потихоньку ослабевала.
- У определенных людей есть к тебе условия. Ты сделаешь то, что они хотят, и тогда, закрыв глаза на твою родословную, они вознесут тебя в высотам. Тогда ты сможешь сделать задуманное. Но к тому времени к тебе как раз присоединится верный товарищ – расчетливость.
- Так что от меня требуется?
- Бесстрашие. С тобой свяжутся позже. Все будут думать, что ты отправишься громить венецианский флот, но на самом деле тебе придется найти жемчужину морей. Силу океана. Мощь, которая на тысячелетия вознесет Османскую империю над всеми странами мира и положит их к ее ногам. А наши имена запомнятся и войдут в историю.
Калеб
Крит, 1642 год.
- Боже, где Ты? - взмолился Калеб, глядя в бесконечное черное бархатное небо, усеянное миллионами звезд. Словно драгоценная мантия, отметил монах. Ночь молчала. С моря подул легкий ветерок, взъерошив рыжие волосы, которые густо покрывали молодую голову. Калеб посмотрел по сторонам: все те же безмолвные голые кустарники, усыпающее скалы и холмы, все то же непостоянное море... Непостоянное , как женщина. Он снова думает о ней. Черные, как ночь, волосы и бездонные, как море, глаза... Кожа бронзовая от солнца, казалось бы, такая нежная и, наверное, гладкая... Простое серое платье, которое она одевает в церковь, не сравнимо с тем белым, в котором она стоит на своем балконе на втором этаже крошечной гостиницы и ждет посетителей... Блудница. Грешница. Падшая женщина. Не должно ей бывать в святой обители! Но как точно заметил отец Иоанн, что не смеем мы выгнать за дверь душу, которая стоит на коленях каждое воскресенье перед иконой Божьей Матери в таком разрывающем душу раскаянии, глубину которого не может постичь ни один человек. Каждый раз после службы он подходит к ней и утирает её слезы. Она всегда остается до конца. Лишь когда глубокая ночь опускается на землю, отец Иоанн отвечает на её многочисленные вопросы, и потом они вместе проходят от серой каменной церквушки до ворот монастыря. Он как всегда улыбается ей, как отец дочери, а она кланяется и уходит по песчаной дороге, которая, извиваясь по холмам, приведет её вниз, к деревне. Наверное, идти не меньше двух часов...