- Моя хорошая, - зашептала моя подруга, спустя несколько долгих минут. Цвет не менялся, и некоторые русалки стали перешептываться. Странно, что ни Ваэрия, ни моя мать, никакие более менее важные персоны не появились. Я огляделась. Точно, здесь не было ни одной сирены. А, значит, они под самое утро отправились на охоту?
- Хорошо, что у нас есть время, - откуда-то появилась Шу, своим ярким хвостом, словно светом, озаряя пещеру. За ней следом, слегка отстав, приплыли Камея и Кия. Последняя своим опытным взглядом оценила состояние малышки и вынесла свой вердикт:
- Я видела превращение и подольше. Шанс не потерян.
Эва благодарно улыбнулась, прижимая к себе свою некрасивую дочку, которая с любопытством взирала на нас и не могла понять, почему никто, кроме трех желтых русалок, не обращает на нее внимания. Она посмотрела на меня своими большими черными глазами, как бы спрашивая, почему все, но я в большей степени, испытываю к ней такое презрение? Но малышка молчит. Видимо, ее предки советуют ей не открывать рот до появления Ваэрии.
Я почувствовала приторно сладкий привкус даже раньше, чем вода известила о приближении старых сирен. Я буквально видела, как они в своих скрюченных холодных руках сжимают еще бьющиеся горячие человеческие сердца. Целой толпой они пронеслись мимо нас в самую глубь, где передали дочерям нашей самозваной королевы добычу. Только-только уложившийся песок поднялся вновь, когда Кракен стал поглощал пищу. Пока он ел, его щупальца бесконтрольно шарили по стенам, заглядывая в чьи-то пещеры и устраивая там настоящий погром. Затем они, поклубившись недолго над огромной головой хозяина, потягиваясь, укладывались обратно, а сам Кракен крепко засыпал, оставляя на дежурстве один мутно-зеленый глаз.
Знакомый холодок, и вернулись действующие сирены. Вид их был крайне изможденным. В том числе и у мамы. Она молча прижималась к стене, даже не пытаясь посмотреть на меня. Последней появилась Ваэрия. Она бесцеремонно растолкала своим длинным хвостом других и, гордо вскинув голову, подплыла к Эве. Ее дочка уже дремала. Королева, едва бросив взгляд на малышку, едко улыбнулась:
- Что же, Семья! Вы свидетели этому недоразумению, - все, кроме меня смотрели на Ваэрию и жадно ловили каждое ее слово. Я догадывалась, что она скажет, и на секунду мне даже стало жаль Эву и ее дочку, у которой теперь вряд ли появится хотя бы имя. Не говоря уже о будущем. – Редко, но случается то, что нам не подвластно. Кракен сделал свой выбор, но наша сестра воспроизвела нам мутанта. – Ваэрия демонстративно взяла русалочку из рук матери, у которой не было сил на сопротивление. Глаза Эвы просто опустели. – Однако же, мы гуманны и потому не причиним вреда нашему, пусть и отдаленно, сородичу. Но единственное, что мы можем сделать, дабы уберечь себя от беды – это изгнание.
Я, как и все, чувствовала грусть и свою подвластность. Мое мнимое доминирование над кем-то испарилось, и я в тот момент была вынуждена признать чье-то мнение, кроме своего собственного. Взамен сентиментальности пришла злость не сколько за несправедливость такого решения, сколько моя полная беспомощность. Проспоря с собой несколько мгновений и утратив суть речи, я решила не смотреть на все это действие. Но на секунду я все же посмотрела…
- Стойте! – Не ожидая от самой себя, воскликнула я. Было странно и нелепо, когда я пыталась отличить свое осязаемое воображение от правды, но кончик плавника маленькой русалочки стал сначала сиреневым, а потом потихоньку порозовел. Очень медленно коралловый розовый цвет с сиреневыми нитями одел хвост в яркую окраску. Ваэрия не пыталась ничего сказать, лишь с недовольством взирала на происходящее. Может, она тоже почувствовала в тот момент свою подвластность кому-то? Еще немного, и от серости на волосах ни осталось и следа, так что теперь они окутывали малышку розовой паутиной. А в любопытных глазах потерялась чернота, и ее место заняли два задорных зрачка в обрамлении темно-фиолетовой радужки. Словно бы примиряя свое тело, русалочка выскользнула из рук Ваэрии и очутилась между королевой и другими.