- Боюсь, здесь я никак не мог бы помочь, - кратко ответил монах, наблюдая за реакцией мужчины. У того же на лице появилась грустная гримасса.
- Конечно-конечно, простите меня, грешного! – как-будто нашелся Финес. – Я так не прав в своей ничтожной вере. Ведь Господь учил нас совершенно другому… Право же, не прав. Может быть, вы останетесь с ней, пока я отлучусь по делам? Помолитесь о наших с ней душах? Я бы не хотел, чтобы она была одна в тот момент, когда…
- Не стоит продолжать, - раздражение Калеба на этого человека стало только возрастать. Что же, он лучше потерпит немного в жаркой комнате с умирающей, чем будет слушать жалкие просьбы и грехи ее противного мужа. Пусть уж идет. – Жду через час.
- О, вы так великодушны! Да благословит вас Господь! – довольно воскликнул Финес и, резко развернувшись, практически побежал меж белых домов, занимая своим грузным телом практически всю дорогу.
Калеб лишь ухмыльнулся, погладил морду лошади, которая ответно уткнулась своим мягким носом в ладонь. Животное было уже старое и казалось таким же жалким, как и его хозяйка. Молодой человек вдруг понял, что честолюбивый христианин всего лишь играет в никому не нужную роль праведника. Да и не только он. Никто не знает, что человек скрывает в своей душе. Или, может быть, и знают, но не хотят этого замечать, потому что все одинаковые. Будто в мире нет серых людей, есть черные и белые. В церкви полно черных людей, которые играют в религию. Они знают, как правильно, они делают все правильно, но их сердце – бездонная пропасть, черствый огрызок хлеба. Такие люди не исцеляются от своих грехов, потому что они просто-напросто не верят. Не хотят меняться. Не видят в этом смысла. Всего лишь масса, заполняющая этот мир. Живущие ради своей выгоды. Безупречный блеск не признак бриллианта.
Женщина дремала. Монах пытался вспомнить ее имя, но так и не смог. Бедная душа, она ведь и вправду скоро умрет, так и не познав радость жизни. Все ее существо лишь жалкое подобие настоящей жизни. Замкнутый круг. Наверное, она свято верила, что у нее будет идеальный муж и дети, которые так никогда и не родились. Их могло бы быть пятеро, но каждый раз случался выкидыш. А может смерть и хороша избавлением? Может быть, лучше полное спокойствие, чем судорожные движения грудной клетки? Сколько нужно заплатить смерти, чтобы она наконец-таки приняла в свою обитель?
Мысли никак не давали покоя, и Калеб понял вдруг, что он не может больше здесь оставаться. Смерть напрягает его своим спокойствием. И, в некоторой степени, равнодушием. Если продолжить так сидеть, совесть вновь проснется и заиграет черными красками в его душе. Нужно поскорее уходить отсюда, уйти в спасительные объятия своей возлюбленной и жить сегодняшним днем.
Тени домов мелькали в голове Калеба, когда он бежал мимо зеленеющих садов. Ряса путалась под ногами, молодой человек несколько раз споткнулся и едва не упал. Люди провожали его взглядами, на минуту отрываясь от своих дел, но в простоте собственного сердца тут же забывали увиденное. Даже двое мальчишек, гоняющих белую козу, молча уступили дорогу, но тут же вернулись к своей веселой игре.
Бедные лачуги сменились более крупными зданиями. Здесь жили более богатые торговцы, привозившие свой товар из Ситии. Выше прибрежной линии, маленькие окна глядели не только на море, но и на горы. Именно в этой части разрозненной деревни и расположился крошечный бордель. Все знали о его существовании, и местные мужчины регулярно сюда заглядывали, не обращая внимания на протесты жен, которые, впрочем, быстро смирялись. Бывали так же случаи, когда ради этих самых пяти красавиц из других городов приезжали и богатые купцы из других стран, потому что девушки славились вполне определенными талантами. Две из них были уже слишком старыми для этого бизнеса, но их хозяин, Дези, никак не желал расставаться с ними в отличии от других девущек, которых он регулярно менял. Кроме одной – Ребекки – девочки, сироты, которую он считал спасенной благодаря своей работе. Да и никто, в принципе, не жаловался. Другие девушки приходили из других борделей, да и уходили той же дорогой. За тридцатилетний бизнес Дези порадовал своих гостей турчанками, египтянками, гречанками и эфиопками.
Сейчас, в середине дня, горячий воздух гнал всех мужчин в горы со своими стадами, так что клиентов у Дези не предвидилось. Разве что заехал случайный одинокий путешественник, решивший отдохнуть в объятиях смуглых женщин.