― Это Торерн из Двадцать третьей планарной касательной, милорд.
― Торерн… ― задумчиво повторил Коракс. Он тоже говорил тихо, словно опасался, что, повысив голос, выдаст присутствие своего корабля. ― Он говорит на готике почти без акцента.
― Владыки Каринэ очень образованы, милорд.
― Тогда они должны понимать всю серьезность сложившейся ситуации.
― Подавляющее большинство ограничивается наблюдениями, ― ответил Сентрил. ― Вот эти сто двадцать, которых видно на голограмме, считаются самыми главными среди Тысячи Лун. У них нет власти над остальными, но их уважают, как самых высших лордов, и к их мнению прислушиваются. Если они уступят ― уступят и остальные.
Коракс кивнул. Торен как раз закончил говорить, и настал черед имперского представителя отвечать ему.
Двадцать седьмую экспедицию не возглавлял ни один примарх, ее флот целиком состоял из Имперской армии и подразделений Механикум. Командовал ею увешанный орденами адмирал Со—Лун Фенк ― и его полупрозрачный силуэт появился прямо перед Кораксом.
― Вы что, не понимаете? ― спросил Фенк. ― Мы больше не предлагаем вам выбор.
― Так значит… ― начал еще один высокий и худощавый член Содружества.
― Это Хорд, милорд, ― подсказал Сентрил Кораксу.
― … вы предлагаете нашему народу мирную дружбу, ― продолжил Хорд, ― а затем, когда вам вежливо отказывают, вы подкрепляете свое предложение угрозами.
― То, что вы сделали с нашими итераторами, нельзя назвать «вежливостью», ― ледяным тоном сообщил Со—Лун Фенк. ― Вы отрезали им языки и руки.
― Да, нам пришлось поступить подобным образом! ― огрызнулся Хорд. ― Иначе вы бы не услышали нас. Вы не слышите нас уже шестой месяц! Мы, каринейцы, не поклонники таких жестоких мер, но вы не оставили нам иного выбора, кроме как спуститься до вашего уровня.
― Хорд считает нас варварами, ― прошептал Сентрил на ухо Кораксу. ― И что бы он сейчас не говорил, но он сам возглавлял тех, кто предложил изувечить меня и моих коллег. Он безумно жестокий человек.
― Мы тысячелетиями решали свои проблемы самостоятельно, ― добавил еще один из тысячи лордов. ― Так к чему нам теперь надевать на шею ярмо чужого правления? Может быть, наше одиночество обходится нам дорого, но мы не оторваны от реальности. Мы наслышаны о том, как вы приводите других к Согласию. Полюбуйтесь!
― Это старший гражданин Дерет из Внешнего периметра двадцать шесть, ― проговорил Сентрил и болезненно сглотнул, ворочая пересаженным языком. Коракс поднял взгляд, неожиданно сообразив, что итератору больно говорить.
― Тебе дискомфортно. Твои раны еще не зажили до конца. Прости меня. Не нужно говорить, пока я сам не обращусь к тебе, а я постараюсь не утруждать тебя слишком часто. Прошу тебя, итератор Сентрил, дай своему горлу отдохнуть. Дальше я сам прекрасно разберусь, что тут происходит.
Сентрил облегченно потер горло.
Изображение Дерета сменилось пикт–трансляцией пылающего города.
― Эта запись была сделана гражданскими, которые прилетели сюда с Хартина‑III, ― пояснил голос старшего лорда за кадром, ― после того, как ваш «Император» послал туда Своих освободителей. Сотни тысяч жителей вырезали просто потому, что их хозяева отказались присоединиться к этому твоему «Империуму».
― Ваше согласие не будет означать поражение, ― ответил Фенк. ― Вы сохраните вашу модель управления и ваши традиции, к ним просто присоединится несколько налогов в пользу Терры. Мы уже много раз так делали.
― И в чем будут заключаться эти первичные «несколько налогов»? ― спросил еще один член Содружества, шляпа которого была пока что самой вычурной. Коракс сумел разгадать символику слоев и бусин, из которых состоял головной убор, и сообразил, что шляпа у каждого из этих людей указывала на то, как их звали, какую они занимали должность, какой город представляли и где именно он располагался. Каждый головной убор был математической формулой, воплощенной в украшении. По шляпе Коракс определил, что перед ним ― верховный ревизор и министр финансов Агарт из Зенита‑321.
― Император… ― протянул Агарт. ― Кем надо быть, чтобы именовать себя таким величественным титулом? Им–пе–ра-тор… От этого слова воняет тиранией и порабощением. Если его самовозложенная миссия действительно заключается в том, чтобы объединить человечество ради его процветания, то почему он не взял себе имя поскромнее? «Миротворец», например. Или «Спаситель», ― верховный ревизор усмехнулся. Некоторые лорды рассмеялись, и их изображения покрылись сетью помех.