Эррин покачал головой.
― Коракс, Коракс… Император — тиран. И положение Механикум как нельзя лучше иллюстрирует Его лицемерие! Он насаждает Имперскую Истину одной рукой, а другой при этом поддерживает марсианские суеверия, ― Эррин сочувственно покосился на Коракса. — Тебя водят за нос — единственного, кто, как мы считали, стоит выше заблуждений и низменных желаний. Ты разочаровываешь меня.
― Ты понятия не имеешь о том, что стоит на кону, ― Коракс спокойно посмотрел на него. — Ни малейшего понятия. В этой вселенной существуют силы, которые нельзя описать никакими словами. Я не могу править здесь, как того хотят граждане. Я не могу быть здесь для них. Они страдают. Я знаю. Но человеческие существа страдают повсюду. Есть миры, где сама жизнь состоит из таких ужасов, какие ты себе и вообразить не сможешь. По сравнению с ними чудовищные пытки Красного Уровня покажутся ласками. Я не могу остаться здесь, налаживая жизнь киаварцев, когда в спасении нуждаются миллиарды.
― Значит, ты прекратил борьбу, ― заключил Эррин.
― Я продолжаю бороться, но в куда более крупных масштабах.
― А как же справедливость?
― Для того, чтобы воцарилась справедливость, требуется много времени, но она наступит однажды.
― Ты ошибаешься. Справедливость нельзя дискредитировать. Ты не можешь жить, руководствуясь принципами лишь наполовину, Коракс. То, что справедливо для одного, справедливо для всех, так было во все времена. Не должно быть так, чтобы в одном месте было одно, а в другом — другое. Ты несешь возмездие, когда тебе это удобно, но при этом оставляешь в живых наших мучителей.
― Я несу возмездие всегда. Я принес его и Каринэ, и теперь меня за это осуждают. Справедливость восторжествует, но сейчас, здесь, возмездие — не самый лучший шаг, ― ответил Коракс. — Я отказался от мести техногильдиям. Они еще принесут свою пользу Империуму. Этот мир будет процветать. Все миры будут процветать. Грядет золотая эпоха, но за нее нужно побороться.
― Значит, справедливость ты пока отставил в сторону?
― Каждый мир, присоединенный во время Великого крестового похода — это еще один шаг ко всеобщей справедливости.
― А что тогда каждая смерть каждого голодного ребенка здесь, на Киаваре? Разве это справедливость? А каждый житель Освобождения, лишенный работы? Каждое проявление коррупции? Разве это не преступления?
Коракс вздохнул. Он неоднократно задавал самому себе те же самые вопросы.
― Порой нашими собственными чувствами, равно как и улучшением собственной жизни, необходимо пожертвовать во имя всеобщего процветания. Я не прошу от других жертвовать больше, чем я сам. Я всю свою жизнь провожу на войне. Думаешь, мне нравится роль убийцы? В каждой битве я вижу, как гибнут мои сыновья. Я стирал с лица земли целые цивилизации ради торжества другой, более великой. А теперь я вижу, что мои давние товарищи предали меня в моем собственном доме, пока я сражаюсь за судьбу всего человечества! Ты считаешь себя праведником, но на деле ты просто вредитель. Твой эгоизм застилает тебе глаза, и ты не в состоянии увидеть весь масштаб того, что пытается создать Император.
― Справедливость не терпит полумер! — возразил Эррин. — Если ты хочешь, чтобы в тебе видели справедливого судью, ты не должен подчинять правосудие своим прихотям. Или ты — несгибаемый заступник, или ты такой же политик, как и все остальные паразиты, сосущие кровь из тех, о ком ты так заботишься. Есть множество мест в разы страшнее Киавара. Но это не значит, что нужно бросать работу на середине. Здесь остались слишком глубокие раны, которые никогда не исцелятся. Лучшее решение — отрезать поврежденную конечность целиком. И если ты этого не сделаешь, то в конечном итоге поплатишься. Механикум завидуют секретам техногильдий. Техногильдии злятся на Механикум. Киаварцы, лишившись власти, сделали нужные выводы, а ликейцы по–прежнему страдают.
― Значит, они должны страдать! — оборвал его Коракс. — Ты и впрямь не понимаешь. Ты не можешь осознать, насколько все на самом деле сложно. И сейчас ситуацию нужно оставить такой, какая она есть.
― Коракс, я все понимаю. Я все прекрасно понимаю, ― улыбка Эррина заледенела. — Когда–то ты был свободным человеком. Ты учил нас ненавидеть тиранию, а теперь сам, сознательно, переходишь в услужение тирану. Все эти теоретики от политики учили тебя, учили, а ты бросил их вот так.
― Возмездие иногда нужно, но справедливость важнее, ― ответил Коракс. — Но даже тогда необходимы компромиссы. Благо человечества должно быть важнее всего.
Несколько мгновений примарх и смертный смотрели друг на друга, и, наконец, Эррин пожал плечами.