- Это оружие вюрда. Можешь оставить себе, Бьерн Однорукий.
- Пробил Час Волка, - пробормотал Бьерн. Он провел рукой по золотому наконечнику копья, и когтистые пальцы другой крепко обхватили древко. – Мы все обречены.
Из-за шока Агапито позабыл о всяких приличиях. На секунду звание и легион просто перестали для него существовать. В тот миг он мог только высказать то, что думал, человеку, которого считал своим другом многие десятилетия.
- Уходить без вас? Да вы спятили, если считаете, что мы согласимся!
- Если Волки могут биться до последнего, мой лорд, сможем и мы, - чуть тактичнее добавил Соухоуноу. – И нет причин, по которым мы можем быть выше этих бессмысленных жестов.
В тени «Грозовой птицы», которая казалась крошечной по сравнению с ближайшим кораблем, Коракс мерил шагами землю так, словно по-прежнему был заключенным в камере на Освобождении. Повсюду вокруг них Космические Волки готовились к финальной битве, а отделения Гвардии Ворона бесшумно двигались в кажущейся анархии сбора VI легиона.
На другом конце долины уже отчетливо виднелся враг. Спорадический обстрел начал проверять готовность лоялистов оборонять свою твердыню, пока бронетехника выдвигалась на последний прорыв.
- Вы уйдете, - едва слышимо произнес он, обратив на них темный взор. – Это приказ.
- Рапторы остаются, - сказал Аренди. – Вы хотите оставить Рапторов. Почему именно Бранн? Что в нем такого особенного?
Командор промолчал, его лицо было мрачнее тучи.
- Это мое решение, - повторил Коракс, упершись в Аренди взглядом. – Моя воля.
Командор недавно созданной Черной Гвардии тяжело сглотнул, подавив резкий ответ. Он кивнул, уступая.
- Как прикажете, мой лорд.
- Отныне ты – магистр легиона, Герит, - добавил Коракс, чем еще больше удивил всех командоров.
- Но это ваше звание, мой лорд, - тихо возразил Соухоуноу.
- Оно существовало и до меня, как ты осведомлен лучше остальных.
- Я польщен, но может...
- Это моя воля! – резкая отповедь примарха и вспышка когтей заставили легионеров дернуться. Коракс метнул взгляд на ближайших Космических Волков и снова опустил голос. – Хватит притворяться. У Рапторов нет будущего. Так будет лучше всего. В битве, с честью, как легионеры Гвардии Ворона.
- Ваша правда, - пробормотал Бранн. – Так будет лучше. Для всех.
Агапито со вздохом кивнул, соглашаясь с приказом; так же поступили все остальные. Коракс поочередно посмотрел на своих командоров, его взгляд метался, оглядывая каждого из них несколько секунд, после чего он отвернулся и торопливо зашагал между отделениями VI легиона.
Командоры какое-то время молчали, осознавая важность сказанных примархом слов.
- Я и впрямь думал, будто мы спасаем Космических Волков, - признался Соухоуноу. – Я не догадывался, насколько глубоко в нем угнездилась тьма.
- Вы должны мне поверить, я того не хотел, - сказал им Бранн. Он не стал встречаться с взглядом Агапито, глядя вместо этого на собиравшихся сынов Фенриса. – В смысле, чтобы вас отослали отсюда.
- Все мы рано или поздно умрем, - сказал Агапито, хлопнув Бранна по руке. – Только сначала убедись, что захватите с собой парочку врагов.
- Будь спокоен. Мы за этим проследим.
Соухоуноу покачал головой. Терранин перевел взгляд с Бранна и Агапито, и пожал плечами.
- Оставлю вас наедине.
- Брат, - Агапито хотел, чтобы Бранн посмотрел на него. – Брат.
- Все идет по кругу, верно? – промолвил командор Рапторов, продолжая разглядывать Волков. – Я вытащил вас всех с Исствана. А теперь вы оставляете меня. Однажды ты сказал, что мне никогда не узнать, что значило там умирать. Ты прав. Откуда я мог это чувствовать?
- Бранн... – Агапито протянул руку, однако брат шагнул назад, не дав себя коснуться. Наконец, он повернулся к Агапито.
- Я думал об этом. О своем решении. Я был в шаге... в шаге от того, чтобы счесть Валерия безумцем и бросить на гаупвахту. И что тогда? Ничего! Все бы погибли. И я также. Нас было не так и много, однако мы ведь внесли решающий вклад? Мы же заняли Гора и его мерзких дружков? Но был момент...
Агапито поймал брата за нагрудник и притянул к себе.
- Что было, то было. Это не наказание. Не исправление нарушенного равновесия. Это просто то, что происходит. Мы воины, а это – война.
Братья замолчали, опустив руки друг другу на наплечники и смотря прямо глаза. Так они стояли в ночь перед восстанием, зная, что это мог быть их последний шанс запечатлеть в памяти образы друг друга. Те воспоминания по-прежнему оставались с ними, и хотя оба они были изменены так, как тогда и мечтать не смели, на минуту они снова стали двумя парнями на заре своей судьбы.