– Вы оказали нам неоценимую услугу, мисс, – добавила высокая девочка. Теперь вокруг губ у нее было шоколадное мороженое.
– Я просто рада, что все, наконец, закончилось, – сказала им Коралайн.
То ли ей показалось, то ли детские лица на миг омрачила какая-то тень.
Крылатая девочка с мерцающим как звезда, серебряным обручем в волосах, мимолетно коснулась пальцами ладони Коралайн.
– Да, для нас все уже и правда кончено, – сказала она. – И это место – лишь остановка на нашем пути. Отсюда мы двинемся в неразведанные края, и что будет потом, неведомо никому из живых... – Она умолкла.
– Но есть одно «но»? – догадалась Коралайн. – Я ведь чувствую. Словно нависшая грозовая туча.
Мальчишка слева попытался отважно улыбнуться, но его нижняя губа задрожала, и он промолчал, прикусив ее. Девочка в коричневом чепчике смущенно поерзала и сказала:
– Вы правы, мисс.
– Но я же вернула вас троих! – недоумевала Коралайн. – Вернула папу с мамой! Я закрыла дверь! Заперла навсегда! Что же еще я должна сделать?
Мальчик ободряюще сжал ее руку. И Коралайн припомнила, как она сама, утешая его, точно так же пожимала его ладонь, когда он был лишь стылым воспоминанием во мраке.
– Ну, не могли бы вы хотя бы намекнуть? – спросила у них Коралайн. – Неужели вам нечего мне рассказать?
– Ведьма поклялась собственной правой рукой, – напомнила высокая девочка. – Но она не сдержала клятву.
– М-моя гувернантка, – вставил мальчик, – всегда говорила, что никто не получает ноши большей, чем может выдержать. – Он пожал плечами, словно пока не решил, считать ли это правдой.
– Мы желаем тебе удачи, – сказала крылатая девочка. – Успеха, мудрости и отваги – хотя ты уже доказала, что обладаешь всеми этими благами в избытке.
– Она ненавидит тебя! – выпалил мальчик. – Она уже очень давно ничего не проигрывала. Будь рассудительной! Будь храброй! И – будь коварной!
– Но это нечестно! – сердито воскликнула Коралайн во сне. – Это просто нечестно! Все должно было кончиться!
Мальчик с чумазым лицом встал и крепко ее обнял.
– Не унывай! – прошептал он. – Ты ведь живая! Самая живая из всех живущих!
И Коралайн приснилось, как село солнце, и в темнеющем небе замерцали звезды.
Она стояла на лугу, глядя вслед троим детям (двое шли пешком, а третья – летела), уходящим от нее по серебристой в свете огромной луны траве.
Все трое остановились на маленьком мостике через ручей, обернулись и помахали на прощание руками; Коралайн помахала в ответ.
А затем настала непроглядная темнота.
Коралайн проснулась в ранние рассветные часы, уверенная, что слышала странное шебуршание.
Она подождала.
За дверью спальни что-то зашуршало. Коралайн задалась вопросом, уж не крыса ли это. Дверь заскрипела. Коралайн выбралась из кровати.
– Убирайся! – решительно сказала она. – Уходи, или пожалеешь!
Повисла тишина, а затем что-то, чем бы оно ни было, удрало по коридору. Было в его шагах что-то странное и неравномерное – если конечно, это были шаги. Коралайн поймала себя на мысли – уж не было ли у этой «крысы» лишней ноги.
– Значит, это не конец? – сказала она себе.
И приоткрыла дверь спальни. Серый предутренний свет обрисовал совершенно пустынный коридор.
Она подошла ко входной двери, косясь на зеркало на дальней стене, в котором отражалось лишь ее собственное, заспанное и насупленное лицо. Из спальни родителей доносилось тихое успокаивающее похрапывание, хотя их дверь была закрыта. Все двери в коридор были закрыты. Кем бы ни оказалась удиравшая штуковина, должна же она где-то прятаться.
Коралайн открыла входную дверь и посмотрела на сереющее небо, прикидывая, сколько времени осталось до восхода солнца и размышляя, правдивым ли был ее сон, хотя в душе она верила, что так все и было. И тут что-то, что она принимала за тень под диваном в прихожей, выползло из-под дивана и отчаянным рывком, спотыкаясь, шмыгнуло на длинных белых ножках ко входной двери.
Коралайн в ужасе открыла рот и отступила с дороги; тварь прошуршала мимо нее прочь из дома, по-крабьи переваливаясь на слишком большом для нее количестве стучащих и подергивающихся ножек.
Коралайн знала, что это было раньше, и чем это стало теперь. В последние несколько дней она слишком часто видела эту штуку – тянущуюся, хватающую, сжимающую, послушно кладущую черных тараканов в рот другой матери. Костяного цвета, пятиногая, с алыми когтями, – правая рука ненастоящей матери.
И ей был нужен черный ключ.