Уходи и будь верен Богу и Святой Деве.
Таковы слова, которые Люси сказала мне торжественным тоном. Сердце мое переполнилось радостным волнением, но, в то же время, и отчаянием. Я не рассчитывал, подобно ей, на вечный союз за гробом и ограничивал земной жизнью шансы на счастье, которыми манила меня любовь: что для Люси было отсрочкой, мне казалось утратой, полной и невозвратной. Она меня любила, но я ее терял.
Я повиновался ей и направился домой, на этот раз — медленно; мне казалось, что я лечу над лесами, виноградниками и лугами. Я сохранил в сознании воспоминание, что вернулся к себе сквозь закрытое окно.
Я проснулся. Я гораздо несчастнее наяву, чем во сне».
На следующий день записано было лишь одно: «Относил четки г-ну Э.».
На третий день одна строчка: «Ничего не снилось в эту ночь».
Запись о пятнадцатом марта следует тотчас после этого:
«Л. вернула мне четки, которым я обязан тем, что одновременно и счастлив, и несчастлив. Я завтракал у доктора Э. Я заснул в кабинете этого прекрасного человека, который дал мне отдохнуть до семи часов.
В первый раз мне удалось перенестись к Л. днем. Я прямо очутился в ее комнате, которая была заставлена чемоданами. Я кинулся на ее постель и долго плакал: весь этот багаж означал близкий отъезд.
После ожидания, которое мне показалось очень долгим, Л. пришла вся белая, в подвенечном наряде. Горничная раздела ее и помогла надеть дорожное платье. Затем Л. отпустила служанку и, захотев отдохнуть, легла на кушетку. Я подошел к ней и прижался губами к ее губам; но она не почувствовала ни моего прикосновения, ни ласки.
Она закрыла глаза и говорила время от времени: „Какое жестокое испытание ты посылаешь мне, Боже!“ Крупные слезы медленно катились из ее глаз. Я попробовал ее усыпить, положив ей на лоб свою руку: действительно, сон сошел довольно быстро. Я не видел обособления души Люси; но, заснув, моя возлюбленная как будто меня увидела, потому что ее губы зашевелились, и я услыхал следующие слова:
— Это вы, Антон? Уже давно вы не приходили. Теперь все кончено. Я не принадлежу себе более.
— Вы меня слышите, Люси? — сказал я.
— Да.
— Позвольте моей душе следовать за вашей, как бы далеко вас ни увезли?
— Моя душа — ваша, Антон.
— Куда вы едете?
— В Гранаду. Мы сядем на курьерский в Бордо.
— Вы будете останавливаться в пути?
— Нет. Я хочу ехать прямо в Гранаду.
Я услыхал шаги в коридоре. Люси проснулась в ту минуту, как входил ее муж. Я никогда не видал господина Делиля. Он маленького роста, но кажется сильным и держит себя изящно. Он темный брюнет с черными волосами и усами; его глаза, также черные, сверкают под густыми бровями, сросшимися на переносице.
— Вы готовы, мой друг? — сказал он Люси. — Время ехать.
Он подошел к ней, взял ее за талию и хотел поцеловать. С быстротой молнии она отступила, причем нечаянно уронила кресло.
Господин Делиль, скрыв досаду, сказал: „Я не хотел вам сделать больно, мой друг“. Он позвонил. Явилась горничная.
— Заприте чемоданы барыни и вынесите их, пожалуйста. Мы уезжаем.
Проснувшись, Люси уже не видела меня. Она посмотрела во все стороны, надела шляпу и пальто и вышла.
Поцелуй, который пытался дать своей жене Делиль, меня раздражил до крайности. С гневом я увидал, как он усаживался около нее в карете, которую быстрой рысью повезла пара лошадей. Я без труда последовал за ними; простым усилием воли я очутился в карете. Люси плакала, еще взволнованная прощанием с родителями. Господин Делиль попробовал ее утешить.
— Ну, ну, — говорил он, — не надо так плакать. Я — не людоед, черт возьми!
Он опять хотел поцеловать Люси, но она разразилась такими сильными рыданиями, что господин Делиль отказался от своей попытки и нахмурил брови. Он ничего не сказал более и с неудовольствием отодвинулся в угол. Однако, приехав на вокзал, он попросил ее умерить выражения горя, которое было немного смешно. Люси отерла слезы и попыталась повиноваться.
Я последовал за ними в вокзальный буфет, где они пообедали или, скорее, где пообедал господин Делиль, потому что Люси ничего не хотела есть. Они пошли садиться в вагон, когда я проснулся у господина Эрто.
Таким образом, сны мои возобновились с тех пор, как четки опять у меня. О, мои ночи! Опять вы стали для меня источником радости, но сколько печали теперь примешано к ней!
16 марта.
Я провел ночь в вагоне, около Люси, которая не хотела ложиться. Господин Делиль не решился настаивать при публике и лег на верхней лавке. Люси сидела внизу. Я сел рядом с нею. Мне кажется, что она ощущает мое постоянное присутствие. Она задремала около полуночи и увидала меня во сне.