Листья папоротника распахнулись. В самой середине, протирая глаза, стояла золотоволосая девочка в платье из розовых лепестков. Она взглянула на Остроклюва яркими голубыми глазами и снова засмеялась.
- Какой ты смешной, остроносый… - пробормотала она сонным теплым голоском.
- Молчи… - прошептал аист. - Молчи или погибнешь! Злые чудовища собрались у твоей колыбели!
Но маленькая девочка, родившаяся ночью, не знала унижающего страха: она засмеялась пуще прежнего.
В это время ведьма, пытаясь доказать, что «товар» у нее был хороший, кричала, что такое уж веселье у людей - судорожное, кашляющее, что люди веселятся на свой странный лад.
- А хорошего, настоящего смеха у них вообще нет! - вопила она.
И тут раздался смех девочки. Все на берегу сразу насторожились.
- Кто это? Кто смеется?
- Это я, - объявил громко Остроклюв и выступил из чащи, широко распахнув крылья, чтобы заслонить девочку. Он надеялся этим спасти ее.
- Как хорошо ты смеешься, - сказал царевич. - Будто ласковая рука коснулась сердца. И стало спокойно.
- Это птица, - поспешила заявить ведьма. - Глупая тонконогая птица, поедающая лягушек.
- Все равно, - отмахнулся Капелька и повернулся к аисту. - Засмейся еще. А? Прошу тебя!
Но аист не мог смеяться так, как смеялась девочка.
- Да он не умеет! - загоготал Лупибей злобно. Квакающими голосами ему вторили Каракатицы. Царевич нахмурился. Тогда аист в отчаянии запрокинул голову и упоенно защелкал клювом.
- Фу! - отвернулся царевич. - Как будто крабы трутся панцирями. Нет, это не ты смеялся. Но кто?
И тут на опушке леса появилась золотоволосая девочка.
- Ой, сколько вас здесь собралось! - сказала она радостно и даже хлопнула в ладошки. - Как интересно! Что вы делаете?
Она улыбалась. И при виде ее улыбки лицо царевича осветила радость.
- Кто ты? Как тебя зовут? - спросил он.
- Зовут? Не знаю, - пожала она плечиками. И, подумав, добавила: - Я очень люблю смеяться. Наверное, меня зовут Смешинка.
И она опять засмеялась.
- О, как это прекрасно! - воскликнул Капелька. - Я никогда не слышал такого смеха. Я… вообще не слышал смеха.
- Почему? - спросила Смешинка.
- Потому что никто в Коралловом городе не смеется, - голос его потускнел. - Не умеет смеяться… Мы думали, людской смех нам поможет, но…
- Правда? - спросила Смешинка. - Это очень смешно! - И она снова засмеялась, сначала тихо, потом все звонче и звонче. Она смеялась заразительно, очаровательно, простодушно, лукаво, жизнерадостно, буйно, весело…
- И никто никогда не смеется? Все унылые и мрачные? - Она смеялась, будто бриллианты сыпались на хрусталь. Смех ее благоухал и дрожал в воздухе, он был розовым, лиловым, дымчато-росистым, он порхал, как яркие бабочки, он струился и журчал, он взвивался в бледное рассветное небо и опускался парашютиками одуванчика, он таял бесследно.
- И все ходят, повесив носы? И вид каждого нагоняет тоску? Как мне их жаль!
Смолкли робкие первые соловьи, прислушиваясь к ее смеху, листья поворачивались к Смешинке, и муравьи открывали свои муравейники, думая, что утренние лучи солнышка согрели их, - но то были лучи смеха.
Полегла трава на мокрой луговине, и стал виден вдали болотный дух - водяной Ханурик, выставивший шишковатую, черную, как сырая коряга, голову из бездонного, затянутого ряской «окошка». Глаза его были прищурены от удовольствия, водоросли, свисавшие с ушей, дрожали…
Как только все стихло, очнулся он и сказал:
- Большую силу ты имеешь, девочка… Если засмеешься язвительно над кем-нибудь, язвы усеют его тело, если презрительно - все живое отвернется от него. Когда же захохочешь гневно - сквозь землю провалится тот, кто осмелится вызвать твой гнев!
И, сказав так, Ханурик с вздохом булькнул в глубину. Юный царевич тоже вздохнул прерывисто, словно просыпаясь от чудесного сна.
- Ах, что за диво твой смех! - воскликнул он. - Как будто я побывал в стране вечных цветов. Я словно парил в воздухе, и вокруг было тепло и радостно…
Он подбежал к Смешинке и порывисто схватил ее за руки.
- Поезжай с нами! - попросил он, заглядывая ей в глаза. - Ты научишь жителей подводного царства смеяться. Всем будет весело и приятно!
Девочка, улыбнувшись, закивала головой:
- Я согласна! Конечно же, поедем!
- Нет! - раздался противный голос колдуньи. - Она моя, эта девчонка! Я спросила свое закопченное волшебное зеркало и узнала, что она родилась из зернышка радости, того самого золотистого зернышка…
- Которое ты украла! - раздался возмущенный голос Остроклюва.