Никитиной было около сорока лет. Строгий серый костюм сидел на ней безукоризненно, а русые волосы были аккуратно заколоты сзади невидимыми шпильками. Если бы не быстрый цепкий взгляд светло-серых глаз, Никитина производила бы впечатление простой добродушной женщины. Но слегка вздернутой подбородок и твердая линия губ, говорила об обратном. Это был человек с сильным волевым характером. Глядя на Никитину, одетую в стиле "бизнес-вумен", Кате стало стыдно за свой "авангардный" наряд. "Вырядилась как бразильский попугай", - недовольно поморщилась она.
Кончив разговаривать, Никитина обратилась к Кате: - Слушаю вас. Татьяна Александровна...."Господи, как неудобно, - мучилась Катя. - Такая изящная элегантная женщина из мира искусства, а я её этим убийством как колом по голове". - Да? - Татьяна Викторовна, я из детективного агентства и у меня к вам есть несколько вопросов. Дело в том, что убит Макеев Олег Васильевич, директор фирмы "Антиквариат и ломбард". Вы знали его?
Кате показалось, что легкая тень скользнула по лицу Никитиной. Макеев? - переспросила она. - Вы на зимней художественной ярмарке приобрели значительное количество произведений искусства, выставленных на его стенде. . - А... сейчас. Света зайди на минутку! - нажала Никитина на кнопку селектора.
Уже знакомая Кате девушка появилась в дверях. - Света, посмотри, пожалуйста, в нашей базе данных Макеева Олега Васильевича и зимнюю художественную ярмарку. Найди там что-нибудь. - Хорошо, Татьяна Александровна. - Подождите немного. А что все-таки случилось с Макеевым? Его убили поздно вечером двадцать девятого апреля в подъезде дома, где размещалась его фирма. - И вы расследуете это дело? - Да. По просьбе его сотрудников.
Никтина вскинула на Катю глаза, но ничего не сказала.
Через несколько минут Света положила перед ней лист бумаги. Та взяла его в руки. - Так... Макеев Олег Васильевич.....да, я купила у него несколько работ. Больше ничего сказать о нем не могу. - А вы с ним лично общались на ярмарке? - Честно говоря, я уже и не помню. Такой калейдоскоп лиц, событий. Вполне возможно, что я один раз и виделась с ним при покупке работ. И все. Так что помочь я вам ничем не могу.
Катя поняла, что здесь её постигла неудача. - А почему вы купили у него эти работы? Пресс-секретарь ЦДХ сказала мне, что стенд Макеева был невыразительным в художественном отношении и ничего интересного не представлял. - У каждого свои вкусы и пристрастия. То, что нравится одному человеку, может совсем не понравиться другому, - в голосе Никитиной звучало явное раздражение. - И ничего удивительного в этом нет. - Ямпольский Борис Семенович был крайне негативного мнения о работах, выставленных Макеевым. Я уважаю мнение Бориса Семеновича, но приобретая произведения искусства, руководствуюсь собственным эстетическим вкусом. У вас все?
Катя глубоко вздохнула. - Да, все. - Сожалею, но сейчас ко мне должны придти.
Катя поняла, что аудиенция окончена и поднялась со стула. - Спасибо. До свидания. - Всего хорошего, - сухо сказала Никитина.
В приемной Света приветливо улыбнулась Кате. - У вас платье не от Бартенева? Я точно такой же наряд видела на прошлогоднем фестивале авангардной моды. - Не знаю, - сказала Катя и густо покраснела. - Татьяна Александровна давно основала эту галерею? - Пять лет назад. Хотите я вам альбом подарю?
Катя кивнула. Немного порывшись в шкафу, Света достала оттуда альбом и протянула его Кате. "Пять лет - галерея "Фото АРТ", - прочитала Катя на обложке. - Спасибо. - Приходите к нам, когда будут выставки. Оставьте ваш телефон, я пошлю вам факс или позвоню.
Катя подумала, что скоро у неё наступит приятная пора: сплошные выставки, общение с искусствоведами и богемными людьми, словом "дольче вита". - Вот мой телефон. Домашний, - Катя положила Свете на стол свою визитку. - А рабочий? - Нет, на работу звонить и посылать факсы не надо.
Катя представила, как из факса заместителя директора агентства плавно ползет бумага с приглашением на презентацию выставки и его реакцию на этот факт. Ничего хорошего в воображение не рисовалось.
Выйдя на улицу, Катя озадаченно подумала, что время идет, а расследование топчется на месте.
* * *
Виктория проснулась рано. В шесть утра. Так рано она не просыпалась давно. В теле звенела пьянящая легкость и пустота. Тревога, в которой она жила последние полгода, наконец, отпустила её. И на какое-то мгновение Виктория ощутила себя маленькой девочкой, которая никак не хочет просыпаться и переходить от уютного сна к наступающему дню. В детстве ей почти каждую ночь снились сны, особенно она запомнила один: дремучий лес, ярко-синие колокольчики и какая-то девочка, очень похожая на Викторию идет по этому лесу, постоянно оглядываясь по сторонам. На девочке красное платье и передник вышитый розами. Чем кончался сон, Виктория не помнила. Кажется, она так и шла по этому сказочному лесу, смотря на могучие дубы, таинственные ели и проблески светло-голубого неба. Когда Виктория выросла, этот сон перестал ей сниться, но она часто тосковала по нему, как тоскуют по близкому человеку, неожиданно покинувшему тебя. Она не могла забыть свой страх, восторг и робость, которые охватывали её, когда она шла по этому бесконечному лесу...
Сегодня ночью ей приснились обрывки того давнего детского сна. Голубое небо, лес... Но девочки в лесу не было... Виктория вскочила с кровати и раздвинула шторы. Свет ударил в глаза. Она зажмурилась. "Сейчас выпью кофе и послушаю утренние новости, приму душ".
Большая пятикомнатная квартира на Ленинском проспекте была отделана в соотвествии с её вкусом. Раньше они жили на Абельмановской улице, но пролетарский район Таганки не удовлетворял взыскательную Викторию. Дом был хороший, но какой в нем толк, если выйдя на улицу, ты оказывался в окружении бомжей, алкоголиков и усталых женщин, в глазах которых читалась неизбывная тоска от собачьей жизни. Викторию все это нервировало, и она решила поменять место жительства. Ей всегда нравился Ленинский проспект, где ещё с советских времен жила профессура и академическая элита.
Они купили бывшую коммуналку сталинском доме и вложили немало денег, чтобы довести её до приличного состояния. В квартире была комната для сына, спальня, кабинет Андрея, гостиная и комната Виктории, которую она шутливо называла "девичьей". В ней она могла запереться на ключ и делать все что угодно: валяться на кушетке, листать женские журналы, наводить макияж или раскладывать пасьянс. Раньше у неё было много свободного времени и была беспечность, легкость, чувство вечного праздника...
Виктория тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Сейчас они были совершенно ни к чему: сахарные, сентиментальные воспоминания, расслабляющие как горячая ванна, после которой хотелось лежать в постели и ни о чем не думать.
То время прошло. Безвозвратно. "Как строчка из старинного любовного романса, - подумала Виктория: - То время прошло и исчезло, покинул навеки мой друг, остались мне слезы, ненастье, печаль раздирает мне грудь", пропела Виктория. И расхохоталась. Раскаты смеха в пустой квартире вернули её к действительности. Виктория накинула пеньюар и взяла в руки телефон. Олег? Как ты? - Хорошо, то есть нормально, - поправился мужчина. - А ты как? - Отлично. - Виктория ощутила легкий укол раздражения: "Он обращается со мной как с сумасшедшей". - Я рад! Ты сегодня приедешь туда? - Я тебе ещё позвоню. Скорее всего, нет. Дела. Надо заканчивать с ними. Находить достойного преемника и уходить. Денег у меня хватит. А этих гонок по вертикали и вечной нервотрепки я не выдержу. Ты же знаешь, сколько вокруг холдинга интриг и шума. - Ты хорошенько обо всем подумай! - Естественно. В одночасье такие дела не делаются. - Я подумал, - после недолгого молчания сказал Олег, - хорошо бы нам купить домик в Испании. Море, тепло... То, что ты любишь. - А что? Идея неплохая, - ухватилась Виктория. - Мы бы остались вдвоем. Но твой бизнес... - Оставлю себе роль свадебного генерала и все. Устал немыслимо. Да и сердце в последнее время стало пошаливать. - Береги себя. - Постараюсь. Но ты прекрасно понимаешь, что это невозможно. Я узнал про "Башню Мерлина". - И что? - Вроде бы все в порядке. Хвалят. Входит в десятку лучших целительных центров России.