Коран часто увязывает отстоящие друг от друга по времени события, часто оперирует понятиями поколений и генеалогическими связями. Я уже говорил, что упоминание в одном ряду потомства Ибрахима — Исхака и Йа‘куба — не означает признания их обоих сыновьями Ибрахима. Это перечисление поколений. «Мышление» родами налицо и во фразе, которая предшествует началу рассказа о Марйам в суре «Семейство ‘Имрана»: «Поистине, Аллах избрал Адама и Нуха и род Ибрахима и род ‘Имрана пред мирами, как потомство одних от других» (3:33-34/30). Как член потомства ‘Имрана, Марйам — и «сестра Мусы», и дочь «жены ‘Имрана».
Связь начального ислама с иудео-христианством, ранней формой христианской религии, обнаруживается во многих деталях и вполне возможна, несмотря на кажущийся хронологический разрыв. В Аравии долго сохранялись учения, представления и даже приверженцы давно угасших за ее пределами сект. К примеру, Коран содержит отзвуки учения кумранской общины. Главная идея коранического образа Иисуса — то, что он великий пророк, человек, а не сын Бога,— сродни тому, что проповедовали иудео-христиане эвиониты.
Еще одна «ошибка», в которой порой «уличают» Мухаммада. Он якобы считал, что Марйам-Мария входит у христиан в состав троицы. В Судный день Аллах, а вместе с ним и сам ‘Иса упрекают христиан в том, что они приписали пророку слова: «Примите меня и мою мать двумя богами кроме Аллаха» (5:116). Это толкуют иногда таким образом, что в понимании Мухаммада троица состояла из Аллаха, ‘Исы и Марйам. Характер рассказов о Марии, запечатленных Кораном, показывает, что в аравийском христианстве VI — начала VII в. были распространены предания, особо выделявшие и возвышавшие Марию. Это являлось частью общего процесса постепенного роста культа Богоматери. В текстах христиан-гностиков встречались выражения, которые можно было принять за утверждения тождества Богоматери и Святого духа (когда Святой дух называли матерью Иисуса)[126]. Поэтому здесь слишком просто видеть только ошибку. Скорее, перед нами не совсем адекватное отражение специфических и не ортодоксальных воззрений, бытовавших среди христиан Аравии[127].
Мухаммад имел дело с точками зрения различных христианских течений и сект. Он иногда выбирал что-то, иногда противопоставлял одни другим. В связи с рассказами об ‘Исе и Марйам Коран особо отмечает, что христиане разделились на группы, враждующие друг с другом. К примеру, сразу после аятов о рождестве сказано: «И разногласят партии среди них» (19:37/38). Мы плохо знаем мир аравийских христиан, и поэтому прямые связи Корана указать трудно. Скорее сам Коран может в определенной степени стать источником для изучения аравийского христианства.
Утверждение Корана, что ‘Иса на самом деле не был убит, исследователи часто увязывают с учением раннехристианского течения докетов, не признававших материальности тела и человеческой жизни Иисуса, отрицавших реальность распятия. Приводят в этой связи и возводимый к гностику II в. Василиду рассказ о том, что распят был не Иисус, а Симон из Кирены, несший крест Иисуса и принявший его образ. Сам же Иисус принял образ Симона и, стоя рядом, смеялся над своими преследователями[128]. Кораническое отрицание распятия связывают также с учением манихеев[129] или же с крайними монофизитами-юлианитами, считавшими нетленной и неподвластной смерти не только божественную сущность, но и телесную оболочку Христа[130]. Как бы то ни было, мы видим, что Коран и тут запечатлел многообразие взглядов, существовавших в религиозном мире Ближнего Востока.
Есть в Коране и более четкие параллели и сходства с известными нам конкретными христианскими памятниками. В истории рождения и воспитания Марйам обрывками всплывают не очень ясные мотивы — завеса в храме, бросание жребия. Начинается рассказ с обета матери посвятить ребенка Аллаху. Все это находит себе параллели и объяснения в апокрифическом Протоевангелии Иакова. Там, в частности, рассказано и о похожем, но несколько ином бросании жребия для выбора воспитателя девушки, и о том, что Мария ткала драгоценную завесу для алтаря храма и т.д. (гл. 8, 2; гл. 9, 1)[131].
Дважды упоминаемое чудо с оживлением глиняных фигурок птиц есть в апокрифических евангелиях детства (подробно рассказано о нем в Евангелии от псевдо-Фомы)[132]. Присутствует оно и в арабских вариантах Евангелия детства, распространенность которых указывает на их особую и, видимо, давнюю популярность в арабской среде[133].
126
Коранический рассказ, собственно, не утверждает, что христиане делают Марию частью троицы, а говорит, что они обожествляют ‘Ису и Марйам, ссылаясь при этом на заветы самого ‘Исы. ‘Иса же отрицает, что он мог говорить такое, уверяет, что его слова исказили. Тут налицо стандартный для Корана мотив об искажении христианами и иудеями первоначальных учений своих пророков.
У Мухаммада были некоторые основания для того, чтобы обвинять некоторых христиан в обожествлении Марии. Он мог слышать об экзотической женской, секте коллиридианок, поклонявшихся Марии и приготовлявших в ее честь специальные хлебцы. Епифаний Кипрский (IV в.) в своей книге о ересях рассказывает, что эта секта распространилась также и в Аравии (
В одном из дошедших до нас текстов из Евангелия от Евреев (II в.) Иисус говорит: «Взяла меня мать моя, Святой дух, за один из моих волосков и отнесла меня на гору великую Фавор» (Los Evangelios, с. 85;
Почтительное и доброе общее отношение Корана к Марии соответствует все нараставшей христианской тенденции. Мария является главным персонажем многих «иисусовых» сюжетов Корана. Сами сюжеты восходят к кругу преданий, отразившихся в апокрифических евангелиях рождества и детства, одной из внутренних задач которых было — оправдать и восславить Марию, защитить ее образ от нападок иудеев.
127
Существует вполне правомерное, хотя и не безусловно справедливое мнение, что Коран критикует не вообще христианство, но еретические воззрения с точки зрения ортодоксальных христиан (
128
Поэтому представляется, что Коран отразил более конкретную идею, тоже близкую докетам,— идею о замене Иисуса на кресте другим человеком. Именно она отразилась в мнении, которого, согласно Иринею (IV в.), придерживался знаменитый гностик Василид (середина II в.). Впрочем, принадлежность Василиду идеи о замене Иисуса Симоном из Кирены оспаривается. Сам Василид собственно докетом не считается (
Средневековые комментаторы тоже склонны были именно к такому объяснению. Человеком, заменившим Иисуса, они обычно называют кого-либо из апостолов, чаще всего — Иуду. См., например:
129
См.: Коран (Крачковский), с. 537;
Манихейство, возможно, само восприняло докетические взгляды. Оно же могло послужить их передатчиком в мир, окружавший Мухаммада. Надо заметить, что место манихейства в этом мире и его отражение в Коране изучено еще очень мало, хотя именно тут видятся весьма многообещающие перспективы.
131
Протоевангелие Иакова, или «История Иакова о рождении Марии», повествует о годах детства Марии, рождении Иисуса и избиении младенцев. Оно является одним из произведений, условно объединяемых в цикл евангелий рождества. Именно в нем рассказывается о посвящении Марии в храм по обету родителей, о том, что пищу девочке, пока она жила в храме, приносили ангелы. Этот мотив чудесного появления пищи отразился в Коране. В Коране Закария участвует в жеребьевке с помощью «письменных тростей» и, выиграв, становится опекуном Марйам. В Протоевангелии Иакова рассказано, что, когда Марии исполнилось 12 лет, в храме собрали всех вдовцов народа. Каждый из них должен был явиться с посохом. Из посоха Иосифа вылетел голубь. Это было сочтено знамением от бога, и девочку передали ему на воспитание. В доме Иосифа Мария и ткала пурпурную завесу для храма. Она всплывает в Коране в виде не очень ясного мотива: «Вот она удалилась от своей семьи в место восточное и устроила себе перед ними завесу» (19:16-17). См.:
132
Ребенок Иисус нарушил субботу, слепив из глины фигурки воробьев. Когда призванный благочестивым прохожим Иосиф стал ругать мальчика, Иисус захлопал в ладоши, крикнул воробьям: «Летите!», и они полетели. См.:
133
Арабское Евангелие детства, видимо переведенное с сирийского, сохранилось в нескольких вариантах (одна рукопись иллюстрирована). В нем рассказано, как мальчик Иисус делал фигурки животных, которые заставлял ходить и прыгать. Он делал также глиняные фигурки птиц, которые заставлял летать. См.: Los Evangelios, с. 333, гл. 36; см. также:
Об оживлении глиняных фигурок рассказывается также в средневековом еврейском жизнеописании Иисуса — «Толдот Йешу». См.:
Приписка в одной из рукописей арабского Евангелия детства содержит еще один отраженный Кораном мотив. Там сказано, что Иисус заговорил, будучи еще в колыбели. Он сказал матери: «Я Иисус, сын Божий, слово, которое ты родила, как объявил тебе ангел Гавриил». См.: