К ней приблизился Холлоуз.
— Прошу прощения, мэм, там мистер Мэссингтон.
Прямо сейчас?! Необходимо отложить разоблачение — хотя бы на пару дней!
— Что ему нужно?
— Он хотел видеть мистера Фергюсона. Я объяснил, что они оба в отъезде. Тогда он попросил доложить вам.
— Скажите ему… пусть приезжает в субботу, когда вернется мистер Фергюсон.
— Кто там? — Прайди оторвался от своего пирога. — Кто-нибудь приехал?
— Дэн Мэссингтон.
Прайди поморщился.
— Никчемный молодой человек. Сеет кругом несчастье. Держитесь от него подальше, юная леди.
— Холлоуз, передайте ему, чтобы приезжал в субботу.
Лакей удалился, и Корделия погрузилась в угрюмое ожидание. Захочет ли Мэссингтон смириться с отказом? За столом стало очень тихо.
Первым открыл рот мистер Слейни-Смит.
— Я не видел Мэссингтона много месяцев. Интересно, что ему нужно? Должно быть, проигрался на скачках. Помните, Берч?.. Нет, вас тогда еще здесь не было. Он посмел заявиться в Гроув-Холл в сопровождении судебного исполнителя.
— Этакий наглец! — поддакнул дядя Прайди. — К счастью, у Фредерика много друзей…
— Я его плохо знаю, — сказал Роберт Берч. — Надеюсь, миссис Фергюсон, Брук хорошо проводит время в Лондоне? В конце недели я получил от него письмо.
Она выдержала его взгляд.
— Да, он доволен. Накупил уйму книг. Я с нетерпением жду его возвращения.
Ждала.
— Сегодня здесь был мистер Кроссли, — внесла свою лепту тетя Тиш. — Он не знал, что Брук уехал. Бруку следовало предупредить своих знакомых.
Вернулся Холлоуз и, не говоря ни слова, приступил к выполнению своих обязанностей. Корделия не смела расспрашивать его. Наконец это сделал Прайди:
— Ну что, он ушел?
— Да, сэр. После небольшого спора.
Перед сном Корделия перечитала последнее письмо Брука.
"…B субботу шел дождь, я промочил ноги и, кажется, простудился. Национальная галерея изумительна, перед ее сокровищами наши местные имеют бледный вид. Зато вчера я ходил на концерт и убедился, что их оркестр в подметки не годится нашему. Сегодня я познакомился с одним издателем. Узнав, что я поэт, он попросил дать ему почитать мои стихи. Конечно, я показал кое-что из того, что у меня было с собой.
Папа всю неделю очень занят, поэтому у нас было мало времени на осмотр достопримечательностей. Как бы мне хотелось в следующий раз приехать сюда с тобой!"
В следующий раз… В ту ночь Корделия никак не могла уснуть.
В пятницу третьего ноября город и пригороды окутал густой туман. Он проникал даже в закрытую карету и вконец испортил Корделии настроение. Улицы казались уже: в замкнутом пространстве отдавались эхом хриплые голоса женщин. Один раз Томкинсу пришлось резко остановиться: какой-то мальчуган в лохмотьях чуть не угодил под колеса. То там, то здесь вспыхивали огни маленьких магазинчиков. Фабрика была залита светом. У Симнела, как обычно в пору первых зимних туманов, обострился хронический бронхит, и его хриплый кашель время от времени взрывал утреннюю тишь.
У Корделии не было никаких особых дел, но она оставалась на фабрике до двенадцати часов, памятуя о том, что сегодня — последний день ее деловой карьеры. Ни одна разлука не обходится без ностальгических ноток.
После обеда она заехала в отцовскую мастерскую. Внешне это был рядовой визит, но Корделия мысленно обращалась к родным: "Прощайте, папа и мама! Прощай, малышка Энн с рано проявившимися материнскими инстинктами. И ты, мечтающая стать певицей, Сара. И пускающая пузыри Эвелин Кларисса… Жалко, Тедди нет дома… И ты прощай, мастерская, заставленная часами, и сад со старой грушей, и гостиная, и фортепьяно из розового дерева, и кухня, и все-все-все!"
Нельзя поддаваться сантиментам. "Нет-нет, ничего не случилось, я просто проезжала мимо. Разве? Нет, мне вовсе не грустно. К сожалению, пора ехать. Да, Брук должен вернуться завтра после обеда. Наверное, в следующий раз он возьмет меня с собой, а сейчас ему было удобнее одному…"
Они со Стивеном договорились встретиться в шесть часов — поужинать в "Варьете" и посмотреть представление. В пятницу в мюзик-холле обычно негде яблоку упасть; вот и на этот раз туман никого не удержал дома. Снаружи тонут в тумане желтые огни, зато внутри тепло, светло и очень уютно.
Чар принесла ужин. От нее пахло выдохшимся портвейном, и она напустила на себя покровительственный вид. Корделию стесняло ее присутствие. Барменша подавляла ее неумеренной веселостью и внушала смутную тревогу.
Потом явился Вэл Джонсон — крупный мужчина с монгольским типом лица и густым, жирным смехом. Он восхищенно уставился на Корделию, излучая благорасположение. Стивен представил ее как свою приятельницу, миссис Блейк, которая подумывает о том, чтобы тоже заняться мюзик-холлами.
— Ну, нет, — засмеялась Корделия.
— Так это шутка? — Вэл Джонсон поднял выразительные брови. — Скажите же правду! Дружеская шутка, да?
— Это абсолютно серьезно, — стоял на своем Стивен.
— Ничего подобного!
— Если в этом есть хоть доля истины, — разглагольствовал Вэл, — позвольте вас предупредить, мисс, мадам или что-нибудь еще, что вы безумно рискуете. Есть вещи похуже смерти, но нет ничего хуже, чем иметь дело с артистами мюзик-холла. Вы ляжете в раннюю могилу, и даже там над вами станут смеяться черви. Да-да, позвольте мне отговорить вас, пока не поздно. Кажется, в "Бельвю" требуется укротитель обезьян — это тихая, спокойная работа по сравнению с мюзик-холлом. Или возьмите девушек, которые кувыркаются без лонжи под куполом цирка, — одно удовольствие! Нет-нет, позвольте мне удержать вас от столь опасного шага!
— Она будет моим боссом, — сказал Стивен, — а значит, и твоим. Если будешь хорошо себя вести, тебе зачтется.
— Зачтется — мне? — прорычал Вэл Джонсон. — Никто и ничто не может вознаградить меня по заслугам. Это же кровь и пот — несчастная работа комика! Да если бы мне платили за каждую единицу смеха: два пенса за улыбку, пенни за ухмылку, полпенни за хихиканье, — я бы давно уже сколотил состояние и жил в Сэлфорде.
— Сейчас он продемонстрирует вам весь свой репертуар, — пообещал Стивен, — и не нужно будет идти в зал.
— А вместо этого, — продолжал Джонсон, тщетно пытаясь застегнуть ремень на одну дырочку потуже, они держат меня здесь на голодном пайке. Надеюсь, что вы заведете другие порядки, мисс или мадам, и оцените по достоинству тружеников-артистов. Смягчите их грубые сердца… Правда, для этого вам потребуется изрядное количество соды. Но овчинка стоит выделки: когда они растают, вы выжмете из них несравнимо больше. Вы это сделаете, правда? Ну, вот и хорошая девочка.
Добродушного, упирающегося комика еле удалось выставить за дверь. Через десять минут они и сами вышли в зал, чтобы посмотреть начало представления.
Все было готово к отъезду. Завтра она, как обычно, уедет на фабрику и отпустит Томкинса у ворот, но тотчас возьмет кэб до "Варьете". Они сядут на дневной поезд до Лондона.
— Не беспокойся и не думай о завтрашнем дне, — попросил Стивен. — Наслаждайся сегодняшним.
Вэл Джонсон открыл представление шуточной песней "Как я гулял по берегу моря". Потом выступили "Братья Раузы" с акробатическими номерами. Мисс Лотти Фримен спела "Гарри", и все подпевали ей. Корделия скользнула взглядом по залу и балкону. Зрители кричали от восторга и отбивали такт ладонями; она впитывала в себя эту веселую, праздничную, хотя и дымную, атмосферу. Бесспорно, на всем этом лежал налет вульгарности, но, в конце концов, почему бы этим людям, в чьей жизни так мало радости, и не повеселиться? Есть, пить, стучать по столам и во всю глотку распевать веселые песни. Наслаждайся сегодняшним днем, потому что завтра…
— Тебе не хочется петь, милая? — Стивен дотронулся до ее руки.
— Просто я засмотрелась.