— Хочешь, пойдем к ним? Сольемся с толпой.
— Что ты имеешь в виду?
— Идем на балкон. Там гораздо веселее. Почему бы и нет? Все равно завтра все узнают…
— Хорошо, — сказала Корделия.
Их будущее определилось.
Глава XX
Несколько шагов по узкому коридору — и они на балконе. Как раз в это время "Бостонские менестрели" затянули "Уберите подальше мои детские башмачки". Публика подпевала. Сентиментальная песенка, как раз в духе этой аудитории. Корделия подметила: некоторые мужчины вытирали глаза, а один щеголеватый молодой человек шумно высморкался, прежде чем потянуться за кружкой пива.
Стивен прокладывал ей путь, здороваясь со знакомыми. На Корделию устремлялись любопытные взгляды; она старалась не обращать внимания и радовалась тому, что шляпа с вуалью скрывала ее черты. Для них с трудом освободили места за одним из столиков в передней части балкона.
Снова звучала "Суэйни-ривер". Корделия посмотрела по сторонам. Кроме них, за столом сидели шестеро мужчин и одна девушка — хорошенькая, разряженная в пух и прах и накрашенная чуточку больше, чем нужно. В зале царила теплая, дружелюбная атмосфера — она проникала в кровь, как вино, ударяла в голову. За соседним столиком веселились офицеры из числа добровольцев, гордые своими усами и белыми лайковыми перчатками. Немного подальше разместились букмекеры — эти перешептывались о делах, нависая над своими кружками. Далее сидели две дамы… группа пожилых мужчин… из угла на нее смотрел Дэн Мэссингтон.
— Сейчас исполнят "Хозяин лежит в земле сырой", — шепнул Стивен. — По моей заявке.
— Да? — Корделия подняла свой бокал.
— Мне показалось, ты хотела услышать эту песню?
— Да, Стивен, спасибо. Ты очень внимателен.
— Леди и джентльмены, — возвестил Моррис, вынимая изо рта сигару, которую поместил туда, чтобы не мешала аплодировать. — Леди и джентльмены, я имею честь объявить, что сейчас по специальной заявке одного из почетных гостей нашего заведения будет исполнена популярная песня…
Мэссингтон злорадствовал. Корделия больше не смотрела в его сторону: перед ее мысленным взором и так стояла его кривоватая улыбка; в зловещем оскале обнажились зубы. Все происходящее казалось Корделии кошмарным сном. Ну, что ж. Терять больше нечего, а значит, и бояться тоже. Только бы Стивен не заметил.
— У тебя холодные руки. Они не имеют права быть холодными — в таком теплом помещении. Ты нервничаешь?
— Должно быть, шампанское нарушило мое кровообращение. Интересно, почему это происходит?
— Это бывает на промежуточной стадии. Скоро пройдет. Дай, я наполню твой бокал.
На сцену вышел Вэл Джонсон в обмундировании матроса, получившего увольнительную, — соломенная шляпа с черной шелковой лентой, рубашка в крапинку с черным развевающимся галстуком, вельветовая куртка с медными пуговицами поверх белого жилета и брюки-клеш; черные усы густо нафабрены; пенсне на ленточке и огромная сигара в зубах. Он запел:
Стивен веселился от души.
— Пожалуй, старый проныра заслуживает прибавки жалованья. И он ее получит — в следующем месяце. Но ты что-то совсем притихла. Выше нос, дорогая, завтра суббота!
Смеясь, он повернулся к сцене, и вдруг выражение его лица изменилось.
— Ага, наш старый приятель мистер Дэн Мэссингтон собственной персоной. — Стивен усмехнулся и отвесил преувеличенно вежливый поклон. — Делия, здесь мистер Дэн Мэссингтон. Видишь, вон там, в углу? Поздоровайся с ним.
— И не думаю.
— В нашем деле, — поддразнивал он, — нельзя игнорировать посетителей.
— Я давно его заметила.
— Так вот почему у моей Делии были холодные ручки. Хотел бы я знать, какого черта ему здесь нужно? Что с тобой, любимая? Он уже не может причинить нам зла. Пускай себе скалится, как зловредная старая обезьяна.
— У меня скверное предчувствие. Этот человек связан со всем, что в моей жизни было плохого. Может быть, мсье Густав смог бы это объяснить?
— Вышвырнуть его отсюда?
— Силы небесные, ни в коем случае! Может, вернемся в ложу?
— Чего ради? Но, кажется, он не собирается довольствоваться малым. Идет сюда. Держись, родная, сейчас будет потеха.
С бешено бьющимся сердцем она устремила невидящий взор на сцену. Кажется, там кто-то кривлялся; во всю мощь ухали медные трубы.
— Привет, Кроссли, — раздался сзади знакомый голос. — Ничего, если я присоединюсь к вам?
— Чем тебя не устраивает собственный столик?
— Там не так интересно. Я же не умею притягивать женщин так, как ты. Может, познакомишь меня со своей дамой?
— С удовольствием — если тебе отшибло память.
— Так это все-таки наша юная приятельница? Кошки нет — мышам раздолье? Боюсь, что этому котенку не миновать беды. Не то чтобы я осуждал…
Корделия подняла на него глаза. Он был пьян больше обычного.
— Не то чтобы я осуждал, — повторил Мэссингтон. — Помните, дорогая, я при первой же встрече предупреждал, что ваша жизнь с Бруком окажется невыносимой, если вы не пойдете на компромисс с собой. Вы явно пошли на такой компромисс. Единственное, о чем я могу сожалеть, это что вы избрали не самого лучшего учителя.
Подперев рукой подбородок, Корделия внимательно следила за тем, что происходило на сцене. Нельзя реагировать на его выпады — чтобы не осложнять ситуацию для Стивена.
Но тот уже закусил удила.
— Для джентльмена ты ведешь себя по меньшей мере странно. У меня стойкое ощущение, что язык — самая храбрая часть твоего тела.
Мэссингтон осклабился.
— Зато ты, дорогой Кроссли, ведешь себя в точности, как подобает выскочке.
— Ш-ш! Ш-ш! — послышалось со всех сторон.
Но Стивен уже не мог остановиться.
— Не сомневаюсь в том, что ты поставил своей целью быть выдворенным отсюда — и таким образом бросить пятно на репутацию этого заведения. Может быть, все-таки соблаговолишь выйти сам, и мы уладим это дело в ближайшей аллее?
— В таком тумане? А твои головорезы будут следить за соблюдением правил дуэли?
— Можешь позвать своих друзей — конечно, если таковые найдутся. А если ты опасаешься ранения, здесь наверняка найдутся боксерские перчатки.
— Не сомневаюсь, — съязвил Мэссингтон. — Уж ты сумеешь обучить меня новейшим запрещенным приемам.
— Конечно. Но главное — я научу тебя держать язык за зубами.
— Надеюсь, не навсегда? — Мэссингтон повернулся к Корделии — Вы расстроены? Или вам все равно? Неужели сей сладкоречивый Джек-Обманщик успел убедить вас, что на сей раз, в виде исключения, ведет честную игру? Во что только не поверит женщина! Мой отец говаривал: "Чем женщина красивее, тем глупее. Только дурнушкам удается сохранить ясную голову". По-моему, в этом что-то есть.
Стивен поднялся из-за стола и потянул Мэссингтона за рукав.
— Ты выйдешь отсюда без лишнего шума или предпочитаешь, чтобы тебя вынесли на руках? Могу тебя заверить, мы сумеем исполнить твое желание!
— Стивен, — пролепетала Корделия.
Мэссингтон брезгливо посмотрел на руку Стивена. Он сохранил врожденные аристократические манеры — и ни на йоту выдержки.
— Убери свою грязную руку!
— Тс-с!
— Сейчас же убери! Я останусь здесь столько, сколько захочу! Я, как всякий другой, заплатил за вход!
Стивен сделал знак двоим служителям, и те ринулись к ним, проталкиваясь между столиками.
— Выведите его на улицу и пошлите за полицией. — Стивен заколебался. — Нет, просто вышвырните его, и все. Прошу всех оставаться на местах.
За ближайшим столиком встревожились. Стивен выпустил рукав своего противника и сделал им знак соблюдать спокойствие. Один из вышибал взял Мэссингтона за локоть.