Там еще шкафчики рядом с раковиной были, в основном пустые, только пара пузырьков с лекарствами — ну я их не узнал, так что решил не лезть. Под самой раковиной мусорные пакеты и для уборки всякое. Потом над раковиной висело зеркало, а на нем наклейка. Большая такая, красная, с номером: (404) 555-97-33. Якобы горячая линия по предупреждению самоубийств. Налепили причём прямо посередине — то есть это надо было нагнуться, чтобы хоть в зеркало глянуть. Бесило — не передать.
Кстати, окно же ещё.
Не, ну окна, конечно, не было. Только здоровый светящийся прямоугольник небесного цвета, а перед ним жалюзи и занавески. Вполне такой источник естественного света, просто без вида наружу.
— Однако... — ну это я так, чисто в пространство.
Зато там стоял телефон. Звонить на горячую линию я не стал, там на нём были ещё подписаны ручкой внутренние номера. Я так понял, лучше им звонить, не с экстренного же начинать. Попробовал ткнуть в «Регистратуру». Телефон пару секунд погудел, а потом ответил женским голосом:
— Здравствуйте.
— Здрасте! Слушайте, я чего-то не...
— Извините, ваш звонок никто не может принять, — продолжал автоответчик. — Дежурный секретарь вернется через... десять... минут. Оставлено следующее сообщение...
Вот блин. Ладно, попробую другой номер. Я уже потянулся его набрать, но тут включилась запись от секретаря.
— ...Ох ты боже мой. Слушай, мне срочно... — голос вроде заговорил, а потом чуть отдалился, словно отвернулся от трубки.
— ...Да я понимаю, Лисси! Но если тут без меня будут звонить пациенты... нет, но вдруг попытаются... тс-с! Там пишется! Бога ради, потерпи ты пять секунд! Э-э...
Голос снова заговорил в полную силу:
— Простите, я... извините, пожалуйста, я вот-вот вернусь, только не выходите из палаты, только... Да сейчас! Ладно...
(И снова тихо.)
— Всё! Иду! Да что ж такое...
А потом тишина. И ровный гудок через пару секунд.
Я перебрал еще пару номеров. Столовая, доктор Орчард, сестра, доктор Парек, сестра... и везде было «Извините, ваш звонок никто не может принять». А потом предлагали оставить сообщение после гудка. Ну я и оставил, где можно было, то есть Орчард и двум сёстрам, а вот доктору Пареку и столовой не удалось.
— Здрасте, я тут в палате... — я глянул на плашку с номером возле двери, — в палате четыреста сорок — три. И я, кажется, всё это время спал, а сейчас вообще не знаю, как сюда попал, и в общем... если у вас есть кому, вы можете подняться мне помочь? Объяснить, что происходит?
Такое вот примерно послание доктору Орчард и обеим медсёстрам. Каждый раз получалось чуть поувереннее, голос не так дрожал. Я звал всех, кто только услышит.
Потом я посидел немного. Не стал сразу никуда уходить. Думал, придёт кто-нибудь, перезвонит, проведает хоть... Немного почитал четвертый том «Сверхсветового марафона». А где-то минут через пятнадцать вдруг вспомнил. Секретарь же отпрашивался на десять минут... по идее ведь должен вернуться? Я снова взял трубку и позвонил.
— Ох ты боже мой. Слушай, мне срочно... — повторял голос. Опять та же шарманка. Не на десять минут он ушел, это уж точно.
Откуда вообще машина «знает», сколько его ждать? Наверное, ведь прикидывает там где-то у себя? А любое дело всегда занимает в два раза больше, чем кажется заранее, так что скорее уж надо закладываться на двадцать минут. Наверное, он записал сообщение прямо перед моим звонком, так что ещё минутки через три-четыре...
Через пять минут я снова отложил «Марафон». С тем же результатом.
В двери было маленькое окошко. В него можно было разглядеть кусок пустого коридора, приглушённый свет, одинаковые пронумерованные двери в обе стороны. Вроде никто там не сторожил, чтоб я не вышел.
Ну я и вышел.
Глава 2: Глава 3
Тусклый коридор. Ну то есть не такой тёмный, что фиг чего разглядишь, но вот прямо нарочно темнее, чем мог бы быть. На потолке по углам врезаны непонятные светящиеся полоски, которые мягко мерцают таким же искусственно-естественным светом, как у меня в окне. Я сперва прикинул — может, у них тут как бы ночь, лампы приглушили, чтобы легче было заснуть. Но не, не сходилось. Моё-то окно жарило на полную.
Коридор как-то особо... не вёл никуда, только палаты повсюду. С той и другой стороны упирался в створки лифтов. Может, туда пускают, тогда выберусь отсюда, хоть найду кого-нибудь.
Двери были пронумерованы — на каждой трёхзначное число, начинавшееся с четвёрки, и имя пациента. Таблички я просмотрел, а так особо не приглядывался — в окошки там не заглядывал, ручки не дергал. Свет в дверях через одну не горел, не дай бог еще разбужу кого-нибудь.