— Само собой, — зарычала Гелий.
Я так и не понял, почему она не пытается нам помешать. Ну, то есть, сцапать нас и утащить отсюда она бы не осилила, но могла бы попробовать отобрать бумаги или фонарик. Может, засомневалась наконец, так ли мы неправы? Или решила, что типа фиг с ними, постою лучше в сторонке, чтоб мне потом не влетело? Так-то нам оба варианта только в плюс.
Архи откалибровал луч отоскопа и разложил следующую карту. Это был план первого этажа, с проставленными возле дверей именами пациентов. Только их подписывали не ручкой, а карандашом. И, судя по помаркам, кучу раз стирали и переписывали заново.
При этом все имена были числами, как у меня. Куча двоек и троек, чуть поменьше четвёрок, пара пятёрок... Чем крупнее число, тем реже оно встречалось, а самым большим в списке был номер 13. Зато ни одной единицы. Выходит, после первого раза все обязательно снова теряли память? Или в этой нумерации за единицу брали исходное имя?
— Вполне укладывается в мою гипотезу, — заявил Архи. — Обычные люди — это стадо, врачам достаточно стереть им память всего пару раз. Но некоторые всё-таки пытаются выяснить истину, поэтому и числа у нас больше.
— А почему имена другие? Типа, тут же сплошные числа, а не всякие там... буквы, химия с Библией и так далее.
Архи не стал гадать. Вместо этого развернул ещё одну карту, ровно такую же. Во втором отделении тоже везде были числа — только значения в среднем чуть побольше. Что ж у них тут творится?
— Что это? — спросила Гелий. Она указала на карту первого отделения, которую Архи уже отложил в сторону. На обороте была какая-то надпись, которую мы проглядели.
— Да никак ты пытаешься что-то выяснить! А кто тут за правила топил, «Гелий»? — Архи выплюнул имя, будто оскорбление. Впрочем, он всё-таки посветил на первую карту, не обращая внимания на сердитое бурчание нашей спутницы.
«Лечащий врач: д-р 3» и «Заведующий: д-р Лимкакенг (2)». А дальше описывался «информационный режим отделения». Кажется, это была... типа как инструкция, что говорить пациентам насчёт их амнезии. Сверху крупным почерком было написано «Информационный вакуум», а ниже шли мелкие корявые каракули. Больным с первого этажа не полагалось знать, что другие пациенты теряли память больше одного раза: всех, у кого в «жёсткой социальной обстановке» случался «рецидив амнезии», полагалось переводить во второе отделение. При «мягкой социальной обстановке» им придумывали «больничную биографию» и старались обеспечить «интеграцию в социум».
Во втором отделении лечащим врачом был «д-р 6», а заведующим тот же самый доктор Лимкакенг. Телегу про режим тут обозвали «Профилактикой рецидивов»: типа, больным разрешается знать, что у остальных тоже амнезия, но обращаться друг к другу положено по новым именам, а напоминать о забытых фактах запрещено. И в скобках «Повреждения мозга», как будто подумали и дописали.
Вот и всё. Ответ нашёлся — не улики, не тонкие намёки, а тупо лист бумаги, где чёрным по белому написано, что с нами делают. Нам совершенно точно врали, а Архи не сошёл с ума.
— Ну что. Приехали! Железобетонное доказательство, что вам всем врали по поводу амнезии. Довольна теперь? — спросил Архи.
— Это... это не враньё. Может быть, просто... пациентов с разными видами амнезии кладут в разные отделения, — неуверенно пробормотала Гелий.
— А потом переводят на другой этаж, где у них волшебным образом меняется диагноз? Вот уж вряд ли, — отрезал Архи и открыл следующую карту.
В третьем отделении было всё то же самое, что во втором, только пациентов обозначали буквами. Лечащим врачом значился доктор Д, а заведующим... «Д-р Лимкакенг (Б)». Два разных человека с одинаковыми фамилиями? Или один и тот же врач брал для разных отделений подходящие псевдонимы?
А потом мы добрались до 4 этажа. До нашего. И наши имена здесь нашлись, хотя план явно устарел. Меня тут называли «3», палата Гелий была пуста, а на комнате Архи стояла буква «Е». Остальные надписи, насколько помню, вполне соответствовали тем табличкам, которые я успел увидеть, пока шёл на завтрак. Самое любопытное, что на нашем этаже типы имён не повторялись — у всех была какая-то последовательность, но у каждого разн...
Нет, стоп. Самое-то любопытное оказалось на обороте. Режим секретности у нас был такой же — «Информационный вакуум» — и, как обычно, два врача. Заведовал отделением доктор Парек, его я встречал, а вот в графе «Лечащий врач»...