Я начал издалека:
— Третья книга. «Эпидемия помех», помнишь? Теорверщики заразили Четвёртый архив. Они зашифровали все данные в ядре, а от этих сведений зависела вся работа сверхсветового архива.
— О господи... Архи, мы всё это уже обсуждали...
— Зак мог оставить всё как есть. Теорверщиков разгромили, а повреждения в архиве были незначительными. Совершенный Разум мог бы по-прежнему пользоваться этими данными... вот только тогда он стал бы несовершенным. Он начал бы выдавать неправильные ответы и допускать ошибки. У всех остальных врагов появилась бы надежда, что в какой-нибудь момент Совершенный Разум даст осечку. Галактическому кластеру постоянно грозила бы опасность.
— Так этом как раз весь смысл! Из-за того, что СР не умел ошибаться, сюжет становился скучным!
Опять этот старый аргумент.
— Я же тебе говорил. Это как раз правильно, что СР не мог ошибиться. Когда Зак Сервер после третьей книги стёр Архив-04, на него ополчился весь форум, но на самом-то деле он принял верное решение. Там весь сюжет интересен только потому, что Совершенный Разум обеспечивает безопасный обмен данными! Если всё, что было написано, может оказаться неправдой — как вообще угадывать, что дальше произойдёт?
— Блин, Архи, да при чём тут всё это, если ты сейчас умрёшь нахрен?! — Он смотрел на меня умоляющим взглядом. — Ты не Совершенный Разум! Ты не обязан всегда рассуждать без ошибок! Конец света от этого не случится!
Я поднял палец, чтобы его прервать. Он, как всегда, поморщился в ответ.
— Строго говоря, конец света уже случился. Розовый слон практически истребил человечество, — заметил я и опять увидел всё тот же затравленный взгляд. — Но не в этом суть. Мне не нужна такая жизнь, в которой кто-то будет решать за меня, что мне думать!
— Серьёзно! Архи! Какая разница, что там с тобой хотят сделать, всё равно это лучше смерти! Да пофиг, если мне кругом наврали, зато я живой! Мне нравится жить, пускай я даже чего-то там не знаю! Я хочу, чтобы и ты жил!
Ему... пофиг... что кругом...
— ...Ложь? Выходит... до истины тебе нет дела? Ты знаешь, в чём правда, но согласен поверить во что-нибудь другое, лишь бы защитить себя?
— Да! Да, я всеми руками за! Отличный подход!
Никак не получалось до него достучаться. Неужели из-за слона я разучился говорить убедительно? Должно быть, он отвлекает... нет, нет, он ведь так и действует — вплетает себя в любые размышления. Я справлюсь.
— Ты ведь... ты уже однажды согласился! Правда ведь? Тебя в первый раз уже заставили медитировать! Поэтому ты и здесь!
— Обманом заставили, — сказал я. — Они, как всегда, соврали. Мне сказали, что это лечебная процедура. Что надо выполнить все указания, и тогда я выздоровею. Если бы я знал, что со мной собираются сделать, я бы отказался.
Гэвин застонал — совершенно замученным голосом.
— Ты издеваешься? Ты реально хочешь сказать, что лучше бы умер? Да такое... вообще на тебя не похоже! Тебе фигня эта на мозги капает!
— Она так не действует, — ответил я. По крайней мере, я был в этом почти уверен. — Я не намерен добровольно забывать всё, что успел выяснить.
— Так это не навсегда! Наверняка же... ну, когда мы вылечимся, нам всё расскажут!
Хуже всего, что он говорил с искренней надеждой. Может, ему даже казалось, что эти доводы начали на меня действовать.
— Ага, конечно. Возьмут и расскажут. Они только и делали, что обманывали нас и пытались контролировать все наши мысли, а теперь, значит, волшебным образом превратятся в достоверный источник сведений. Моя новая личность начнёт строить свою картину мира на безукоризненно надёжном фундаменте — никому и в голову не придёт подсунуть туда какого-нибудь вранья, чтобы мы лучше слушались.
Читать его мимику становилось всё труднее. На этот раз какое-то новое выражение лица. Видимо, он посмотрел на меня как на дурака.
— Да! Да, всё так и будет! Потому что обманывают нас только из-за слона! Нет у них других причин врать!
Гэвин перевёл взгляд на РМЧС:
— Слушай, ну... мне-то хоть поверь. Короче так, экспресс-курс этой самой «випассаны». Надо сосредоточиться на...
Дальше я не слушал. Он поставил на то, что я всё-таки соглашусь — вопреки моим же собственным словам. Может быть, он полагал, что верность убеждениям — это для меня просто маска? Может, решил, что я лишь делаю вид, будто всегда стремлюсь выяснить истину — чтобы казаться умнее? Сейчас он зачитает инструкцию вслух, и я тайком начну её выполнять — в глубине сознания, где некого стыдиться.