Но дело-то было не в этом. Давным-давно я пообещал сам себе, что ни за что не стану себя обманывать. Я всю жизнь прожил так, чтобы сдержать это слово. Как бы я сейчас ни поступил... тот самый «я» — тот, кто дал и принял эту клятву, — всё равно умрёт. Но если я дрогну, последним поступком перед смертью станет предательство.
Новый Archive05 появится на свет уже повреждённым. Он и существовать-то будет лишь потому, что дважды решил сдаться без каких-либо достойных причин. С хорошими шансами он вообще не выживет, если его несколько месяцев подряд будут лечить ложью, но если даже и выздоровеет, то вся его картина мира будет строиться на этом непрерывном обмане. Такой «я» — это даже не пустое место, это гораздо хуже.
«Впору прийти в ярость», — вдруг понял я. Всё словно нарочно подстроили так, чтобы наказать меня за мою же добродетель. Из этого положения попросту нельзя выйти, не поступившись истиной. Я погиб в тот миг, когда вышел за порог и огрёб в лицо пригоршню розового порошка от взорвавшегося почтальона. А раз мне стоило бы разозлиться, я решил так и поступить. «Чего тут церемониться», — подумал я и тут же почувствовал бодрящий прилив адреналина.
Гэвин всё ещё распинался про буддизм, самосозерцание и прочую ерунду, которая меня всё равно не спасёт.
— Я-то надеялся, что ты поймёшь, — сказал я. — Ты меня всегда старался понять. Наверное, поэтому ты мне и нравился.
Он оторвался от папки:
— Всё я прекрасно понимаю. Архи, я тебя насквозь вижу.
— Не видишь, — ответил я. — Иначе бы ты уже бросил эту затею.
— Да чего там видеть. Окей, у тебя реально задвиг на всю голову, типа ты обязательно должен быть всегда прав — тоже мне открытие. Всё-таки я кое-что помню. Вспоминать песец как больно, но я понимаю, что это не показуха. Нет, я не надеюсь, что ты там в глубине души хочешь жить и всё такое.
Я не угадал? Видно, слон спутал мне... Нет, не слон, хватит думать о слоне. Лучше послушаю, что говорит Гэвин.
— Мне просто пофигу, чего ты там сейчас хочешь. Я сам хочу, чтобы ты остался в живых, вот и говорю — хватит спорить! Тупо возьми и сделай. Окей?
О как. Отчаянная мера. Я усмехнулся:
— Ты просишь выжить ради тебя? Значит, и это вспомнил?
Он растерялся. Не знал, как на это ответить. Опять я не угадал.
— Нет, — пробормотал я. — Не мог ты этого вспомнить. Потому что так и не догадался. Мне кажется, ты был в шаге от ответа, но отказывался верить. Слишком бы неловко получилось. Тебе-то ничего было не нужно.
— Так ты... — он запнулся.
— Да ведь это очевиднее некуда, — сказал я. — У меня была буквально навязчивая идея. Я всё время о тебе думал. Это чувство от меня уже неотделимо, поэтому я его и забыл.
Он с ужасом уставился на меня. На миг мне даже стало больно — я всегда боялся, что именно так он и отреагирует, если я когда-нибудь ему признаюсь. Конечно, не в признании дело — не такой он человек, чтобы из-за этого пугаться. Скорее всего, ужаснулся он оттого, что понял и всё остальное.
— Ты меня помнишь, потому что никогда не придавал мне особого значения, — продолжил я. Когда я произнёс это вслух, стало ещё больнее. Теперь смутным подозрением не отделаешься. — Ну завёлся у тебя чокнутый приятель в интернете. Фанатеет по книжкам, которыми ты уже сто лет как переболел, вечно выносит тебе мозг своими теориями и всякой метой. Амнезия затронула только твою собственную жизнь, а меня там не было.
— Нет... Нет, ты что, Архи, я бы...
— Теперь понимаешь, почему я не хочу обо всём этом забывать?
Он отвёл взгляд. Мои слова его просто добили, но, в общем-то, этого и стоило ожидать. Я ведь никогда не надеялся, что он ответит взаимностью. Ему нравились девушки, в этом я был почти уверен. Я точно не девушка — хотя сейчас уже и не совсем парень... Впрочем, какая теперь разница. Ещё пара минут — и от меня останется только розовая пыль.
— ...Сосредоточьтесь на себе и начинайте стягивать мысли. Старайтесь думать обо всём подряд, а затем ассоциировать все эти мысли с собой. Переписав их у себя в голове, переключайтесь на свой страх перед паразитом. Повторяйте до тех пор...
Он опять принялся зачитывать руководство по медитации. Все эти навязшие в зубах инструкции — как затянуть слона в собственную личность и держать его там, пока он не умрёт от голода. Какая же отвратительная тварь. И ведь по всем ощущениям я должен был дать ей отпор. Я всегда ставил себя выше всяких персонажей, которые попадали в похожие передряги. Я хорошо знал собственный разум. Мне казалось, что если бы мне попытались промыть мозги, я сумел бы устоять за счёт силы воли.