Она реально выдохнула — дыхание, что ли, задерживала? — и закрыла глаза:
— Я... я знаю. Просто нервничаю.
Зевок над самым ухом напомнил мне, что рядом сидит Левит: с тех пор, как нас сюда привели, он не проронил ни слова. Он поёрзал и каким-то образом умудрился, ну, ещё глубже зарыться в диван. Это ж ещё постараться надо настолько откинуться.
— А не надо, — протянул он со своей фирменной нахальной ухмылкой. — Не нервничай, и всё тут.
— Не могу ж я вот так взять и перестать, — буркнула Литий, не глядя на нас.
— Можешь, — отозвался он и замолк.
— Да что ты к ней пристал, чувак? — заступился я. — Не всем же быть, типа, тобой. Сегодня ж важный день. Ещё бы она не дёргалась.
Он пожал плечами. Кубок на соседнем диване виновато потупился. Литий разжала пальцы и аккуратно положила руки на колени, но осанку держала как прежде.
— Нам хоть в «Монополию» доиграть дадут? — спросил Кубок. Левит снова пожал плечами.
— А толку, — сказал я. — Леви всех уже обставил. Как обычно.
Левит у нас негласно считался чемпионом этажа по «Монополии», хотя это была не его игра. Коробку хранила Два Часа Ночи, но она всегда всех зазывала поиграть, поэтому палата 438 стала типа такой запасной игротекой — на случай, если столовую займут. Сама она обычно садилась на койку и молча наблюдала, но как-то мне никогда не казалось, что её кроет. Тихая просто.
Левит всегда нас обыгрывал, а как — никто не понимал. «Монополия» — это ж почти целиком на удачу. Была мысль, что он навострился выкидывать на кубиках что надо, и мы как-то раз сговорились: велели Кубку бросать за него, а он всё равно выиграл. Короче, все сошлись на том, что он нефиговый такой злобный колдун, так что его лучше не злить. Ну, это если он вообще умеет злиться.
— Как думаете, скоро они... — начал я, и тут раздались два звука. Во-первых, Литий пискнула (она раньше хоть раз вообще пищала?), а во-вторых, щёлкнула дверная ручка.
В комнату отдыха зашёл Сапожник-портной в полном боевом обмундировании. Его тут каждый знал — он не то чтобы командовал гарнизоном, но делал там чуть не половину работы. Всегда первым вызывался, если где чего было надо, так что мы его часто видели.
— Кубок огня! — позвал он, тыкнув пальцем.
Кубок встал с дивана и нервно усмехнулся:
— Вот мне и пора. До скорого, народ!
Кубок собирался после выписки устроиться в местный гарнизон, так что у него там какой-то свой инструктаж. Кое-что он нам рассказывал — например, что на больницу иногда нападают банды байкеров, а полиция почему-то не может с ними справиться, вот и нужна частная охрана. Потом ещё добавил, что вообще-то ему велели нам не рассказывать и, короче, это жуткий секрет. Засмеялся такой и стал нервно озираться. Не, держать язык за зубами — это не к нему.
Он помахал рукой на прощание и пошёл вслед за Портным на лестницу — проходить этот свой инструктаж.
Все оставшиеся хотели выучиться на врачей. Ну, то есть как — «все»: я и Литий. Левит колебался, но начальство решило, что показать ему фильмы всё равно не помешает.
Когда он ушёл, повисло конкретное такое неловкое молчание. Вообще неловкое молчание всегда разное. Это ж каждый раз какой-то совершенно особый эпик фейл, но его всё равно называют тупо неловким, потому что все такие — давайте типа не вдаваться в детали, чот это как-то неуютно. Так вот, у нас повисло такое молчание, когда в одной комнате собираются три еле-еле знакомых человека, и каждый надеется, что двое остальных завяжут разговор — он бы тогда посидел и послушал, не пришлось бы первому заговаривать. Только тут было ещё чуть иначе, потому что нам двоим упорно казалось, что Левит от этой ситуации откровенно угорает — что ни делай, а ухмылка у него всё равно становится ещё самодовольнее.
Тут дверь опять открылась, и на этот раз Литий облегчённо выдохнула. Это доктор 4 поднялась в отделение, чтобы отвести нас на инструктаж.
— Оп-па... А вы чего тут расселись? Вас Амит должен был ровно в три наверх забрать.
Я взглянул на циферблат — у них тут, гадов везучих, часы висели. Как-то раньше не догадался посмотреть. Сейчас была где-то четверть четвёртого, то есть проторчали мы тут ещё дольше, чем казалось.
— Зараза, вот же шельмец какой... Так это он, значит, на меня всё спихнуть решил! Нет, ну слыхали такое? Он мне говорит, Четыре, ты не сильно занята? Занята, говорю, а чего хотел-то? Да вот, говорит, хотел вас троих наверх отвести. Развернулся и молча ушёл! А выясняется-то! Вбил такой, значит, себе в голову, что я согласилась... ай, да ну его к чёрту. Опять за ним бардак разгребу, не привыкать.
Ну, тут нам как-то нечего было сказать. На лестницу она нас не повела — кстати, почему они упорно ходят через пожарный выход? — вместо этого отперла дверь в коридор и поманила нас за собой. Мы вышли на этаж и направились к лифту.