Муравьеву подали несколько рыбин. Он тотчас же развел маленький костер из сухих веток. Опалив тушки, чтобы уничтожить микробы, он разделил их на кусочки и раздал всем, кто был рядом. Рыба оказалась удивительно вкусной. Арбузов съел свою долю с удовольствием, пожалев только о том, что не было соли — гиляки ею не пользовались. Знать, недаром провяленная на чистом воздухе рыба — по-тунгусски юкола — считается основной пищей жителей Приамурья…
Сплав приближался к Мариинскому посту, расположенному недалеко от озера Кизи. Тут заканчивалось путешествие отряда по Амуру, ибо река в этом месте круто сворачивала на север. А от озера до залива Де-Кастри по суше — рукой подать, двадцать пять верст. От Мариинского поста отряду во главе с Арбузовым предстояло преодолеть на плотах и баржах узкую протоку, озеро Кизи, потом высадиться на берег и двигаться до залива. Муравьев же намеревался на пароходе «Аргунь» пройти реку до конца. Он верил Невельскому, утверждавшему, что Амур впадает в Татарский пролив. Если это так, то военный губернатор Восточной Сибири прибудет в порт Де-Кастри, не выходя из теплой каюты парохода. Муравьев пожелал лично удостовериться, что из себя представляет устье восточной реки, как убедительны заявления Невельского, чтобы без колебаний заверить Санкт-Петер-бург: «Амур судоходен. Из него есть выход в Великий океан». Николай Николаевич стремился до конца развеять всякие сомнения, делом подкрепить новое отечественное открытие.
«Аргунь» остановилась у Мариинской протоки. Утомленные пассажиры вышли на берег. Никакого поста поблизости не было видно. Однако откуда-то появились молодой мичман и казачий унтер-офицер средних лет. Рассмотрев, кто есть кто, мичман подошел к военному губернатору, бойко отрапортовал:
— На Мариинском его императорского величества посту все обстоит благополучно…
Это был начальник над Мариинским постом Григорий Данилович Разградский. Он сообщил Муравьеву, что капитан 1 ранга Невельской прибыть в Кизи не сумел — встречает фрегат «Паллада», на котором находится вице-адмирал Путятин,
Муравьев пригласил мичмана к себе в каюту. Ему не терпелось узнать, как идут дела на «его императорского пеличества посту» и другие новости дальнего края.
— Так уж все и благополучно? — на ходу интересовался губернатор, испытывающе смотря на мичмана.
— Так точно!..
Арбузов от нечего делать поднялся на крутой берег. С высоты хорошо просматривалась местность. Александр Павлович окинул взглядом растянувшиеся по Амуру плоты и понял, что последние из них причалятся не ранее, как часа через полтора. Время позволяло отдохнуть, и он решил прогуляться по берегу. Пройдя саженей двести, остановился в недоумении. Навстречу ему с криком, размахивая руками, бежала толпа местных жителей. «Почему бегут? Что им надо?» — с тревогой подумал Александр Павлович. Он читал и слышал множество рассказов от моряков о каннибализме диких племен. Одни с удовольствием съедают печень врага, другие сжирают человека целиком. По вкусу южных каннибалов, мясо белого обитателя планеты пахнет бананами. «А если и у этих жителей существует ритуальное людоедство? — со страхом подумал Александр Павлович. — Съедят неотмытого за милую душу и не поморщатся…»
Арбузов передернул кобуру на живот и взялся за рукоятку двуствольного пистолета. Толпа остановилась, сгрудилась саженях в пятнадцати. «Неужели поняли, что Луду стрелять? — подумал Александр Павлович. — Любопытно, что же дикари сделают дальше?»
Толпа стояла в нерешительности, ничего не предпринимал и Арбузов. О чем-то посовещавшись, туземцы вы-юлкнули вперед маленького старичка с тугой косичкой на
затылке: ты, мол, пожил, тебе и умирать не страшно. Тот не очень уверенно пошел к морскому офицеру, ища что-то под немыслимо грязной и рваной одеждой. К удивлению Александра Павловича, «парламентер» вытащил бумажку и, развернув ее, стал показывать издали. Это Арбузова немного успокоило: там, где предъявляют документы, силу сразу не применяют.
— Иди, иди смелее! — воспрянув духом, подбодрил он старика. — Что это у тебя за мандат? Покажи.
Посланец толпы тоже, видимо, понял, что белый человек в черной одежде злых намерений не имеет. Мелко ступая в обуви из рыбьей кожи, старик подошел почти вплотную и, обнажая в улыбке гнилые, съеденные зубы, протянул засаленную, как и его руки, бумажку, хрипло проговорил:
— Пила-пали джанган! Пила-пали джанган!
Любопытство подавило брезгливость. Арбузов взял ее
двумя пальцами за уголок, приблизил к глазам и удивился еще больше: текст был написан по-русски.
— Изволь, голубчик, подождать, — сказал он старику. — Я познакомлюсь с твоей депешей. А что такое «Пила-пали джанган», я не знаю.
«Парламентер» издал радостные звуки и опять дважды выкрикнул «Пила-пали джанган!».
Пробежав глазами по первым строчкам, Александр Павлович улыбнулся: «Вот теперь и я понял, что такое «Пила-пали джанган». Это — «большой начальник».
Текст начинался длинным предложением:
«От имени Российского правительства, от имени Великого царя (Пила-пали джангана) сим объявляется всем инностранным судам, плавающим в Татарском заливе, что так как прибрежье этого залива и весь Приамурский край, до корейской границы, с Сахалином составляют Российские владения, то никакие здесь самовольные распоряжения, а равно и обиды обитающим племенам не могут быть допустимы…»
Александр Павлович слеповато всматривался в текст, с трудом разбирая слова на сгибах:
«Для этого поставлены Российские военные посты, в заливе Искай (Счастья) и в устье реки Амур. В случае каких-либо нужд или столкновений с местным населением нижеподписавшийся, посланный от правительства уполномоченным, предлагает обращаться к начальникам этих постов…»
Арбузов расплылся в улыбке, прочитав подпись: «Начальник Амурской экспедиции капитан 1 ранга Г. И. Невельской».
— Какая приятная встреча! — вслух произнес Александр Павлович и возвратил бумажку. — Спасибо! Ты меня порадовал: Геннадий Иванович Невельской — большой человек! Он тоже — Пила-пали джанган!
Старик, услышав знакомые слова, изобразил пляску орла. Повернувшись к морскому офицеру боком и с приседом расставив ноги, он ждал решения: куда, мол, начальник, прикажешь, туда и полечу.
Арбузов понял все. Невельской, взяв под защиту местных жителей, написал и размножил этот текст, чтобы иностранцы знали, в чьи владения они попали и помнили о русских военных постах.
— Молодец! — похвалил он Невельского, а абориген принял это на свой счет, повернул к Арбузову радостное лицо. — Что ж, старик, я догадываюсь, что вы мирные люди. Скажи своим соплеменникам, что я, — Александр Павлович положил ладонь на грудь, — тоже в какой-то степени Пила-пали джанган.
«Парламентер» расставил руки для объятий и пошел на новообъявленного Пила-пали джангана. «Целоваться хочет!» — со страхом подумал Александр Павлович и предупредительно выставил ладони. Старик приостановился, сдерживая душевный порыв обнять большого начальника.
— Ступай, ступай! — Арбузов показал на толпу. — Тебя ждут твои дикари.
Старик обернулся, прокричал:
— Лоча! Мама!
Толпа с торжественными выкриками сорвалась с места и пронеслась мимо Арбузова, обдав его зловонным запахом. Только теперь, когда туземцы побежали вниз по откосу, Александр Павлович понял, что они, влекомые любопытством, неудержимо рвались к воде, чтобы посмотреть на невидимого ранее «железного оленя» — пароход «Аргунь». Позже ему пояснили и слова старика, обращенные к соплеменникам. «Лоча» в переводе с местного языка означает «люди», а «Мамой» аборигены нарекли Амур. Арбузову понравилось интересное совпадение слов: сибиряки называют Амур батюшкой. Он посмотрел на удалявшуюся толпу и покачал головой.