Коре Сарыг на Буланом коне [хакасские сказки]

Только она это сказала, как на скале никакого следа от входа не осталось. Кругом камень.

Горючими слезами заливается мать. Стала она умолять Гору-Лось такими словами:

Из шести круп Гора-Лось,
Малую дверь мне открой.
Дай хоть разочек взглянуть
На родную дочь Таначах.
Из семи круп Лось-Гора,
Большую мне дверь отвори.
Одна ведь дочь у меня.
Хоть разочек взгляну на нее.

Не успела старуха вымолвить последние слова, как вход в скалу открылся. Прислушалась она: будто конский топот там раздается. Побоялась войти. Стоит у входа, плачет-причитает:

По небу бегущее солнце
К закату уже приближается.
Вернись, моя дочь Таначах,
Поедем обратно домой.
Ярко светящее солнце
Скоро скроется на ночь.
Жду тебя, дочка родная,
Пора возвращаться домой.

В ответ голос дочери раздался:

Возвращайся, мать моя,
В наш родимый дом одна.
Режьте белого барана,
Может, я еще вернусь…

Обрадовалась мать, побежала туда, где коня оставили. Место нашла, а коня нет. Догадалась старуха, что и коня вслед за дочерью увел к себе хозяин шестиногой Лось-Горы. Вернулась к скале, запела-запричитала:

Коня гнедого, что нас привез,
С собой увела ли ты, дочь моя?
Возвращайся, моя единственная,
Как без тебя покажусь я домой?

Ничего не услышала в ответ. Обратилась тогда к Лось-Горе:

О шести крупах Лось-Гора,
Малую дверь отвори мне.
Хочу войти я туда,
Где скрывается дочь моя.
О семи крупа Лось-Гора,
Большую дверь отвори мне.
Хочу войти я туда,
Куда моя дочь вошла.

Тут ей снова ответила Таначах:

Вернись, моя мать родная,
Не вздумай в гору входить.
Совсем закроются камни,
И ты здесь погибнешь. Вернись!

И тут же не осталось на скале никаких следов от входа. Убитая горем старуха поплелась со слезами домой. Рассказала своему старику, что с ними приключилось.

Три дня прошло. Зарезали они вожака, белого барана. Араки приготовили. Сварили мясо и подержали перед огнем в направлении Лось-Горы. Видят, скачут на гнедых конях две девушки. Ближе подъехали, одна из них — Таначах, оказывается.

Старик со старухой обрадовались: дочь вернулась да еще гостью с собой привезла. Бросились к ним, с коней ссаживают, к угощенью зовут, а те наотрез:

— Мы только посмотреть на вас приехали, а не гостить.

Старик и так и сяк уговаривает с коней сойти, мяса белого барана отведать, отдохнуть с дороги. Не соглашаются девушки.

— Отец и мать мои дорогие, — говорит им Таначах, — по мне не убивайтесь, не плачьте. Я там, как и в здешней земле, живу. Не печальтесь, что оставила я вас, что никогда вы меня больше не увидите. Больше я к вам приехать не смогу. А вы ни в чем не будете знать нужды. Все таежные звери ваши будут. Будет вам во всем удача и счастье.

И еще добавила Таначах:

— Не печальтесь, прошу вас. Соберите всех соседей. Угостите их мясом белого барана. Ни о чем не жалейте…

Сказала так, повернули девушки гнедых коней и ускакали.

С ней-то дочь хозяина шестиногой Лось-Горы была.

Как наказывала дочь, так и сделали. Собрали всех соседей. Накормили мясом досыта. Еще раз мясо к Лось-Горе подержали. С тем и остались.

Жить они, вправду, хорошо стали. Мясо звериное никогда у них не переводилось. Все, что хотели из таежных богатств, к ним в руки шло. Только подумают о чем, у них уже есть. Никому ничего не жалели. Соседей кормили всем, что сами ели. Все были сыты и довольны. Только не было у них любимой дочери…

Орел

Посеяли как-то воробей с мышью пшеницу. Вот осень настала, сжали они пшеницу, зерно поровну поделили. Мышь свою долю в норку утащила, воробей возле гнезда сложил.

Стал вдруг воробей замечать, что хлеб его все убывает да убывает, скоро совсем к концу подойдет, а ест вроде мало. Начал караулить. Оказывается, каждую ночь мышь к себе в норку зерно таскает. Рассердился воробей.

— Как, — говорит, — тебе не совестно!

Дальше — больше, стали между собой спорить, ругаться, а там и в драку перешло. Ну, ладно, толку-то все равно нет, раз хлеб уворован. Улетел воробей птиц созывать, чтобы помогли ему мышь наказать. Мышь за зверями побежала, чтоб и за нее заступились.

Собрал воробей всяких мелких птах, мышь зверюшек разных привела. Пошло побоище! Не смогли птицы против мелких лесных зверей устоять.