Не успел сказать серый конь, как тут же исчез, будто его не было. Только светилось еще долго вдалеке.
Не решился парень рыжего жеребца матери показывать, отпустил его на волю, а домой пришел, объяснять стал, какая беда их постигла. Мать его и слушать не стала.
— Уходи с глаз моих, негодный. За все мои старания черной неблагодарностью платишь.
Подался парень куда глаза глядят. Мало ли, много прошел, притомился, есть-пить захотел. Что делать, не знает. И вдруг про рыжего жеребца вспомнил. Три раза свистнул, три раза позвал, и тут предстал перед ним жеребец. Сказать, с неба упал, — крыльев нет. Сказать, примчал откуда, — ни одна травинка не примята. В тороках как лежали доспехи богатырские, наряды дорогие, так и лежат. Оделся парень в шелк да золото, сел на рыжего, поехал иноходью. Мимо какого аала не едет, все на него смотрят, любуются.
Выехал он в широкую степь и пустил коня на полный бег. Летит как на крыльях.
Долго ли, коротко, достиг места, где кровавая война шла. Кругом все повыгорело, и в живых никого не осталось. Только пламя по степи полыхает, мечется. Вот к высокому дереву подступило, и слышит парень, как человеческим языком дерево заговорило, спасти его просит. Вступил он тогда в схватку с многоголовым пламенем. Рубит его богатырским мечом, сечет огненные языки. Как хватит по пламени, десятки голов на землю падают. Изрубил весь огонь-пламя на части.
Глядит, а на месте дерева девушка стоит красоты необыкновенной — шестьдесят кос на плечах, семьдесят кос на спине.
— Ты меня от смерти спас, — говорит. — Поедем теперь в наши земли. Кто добро сделал, тому добром отплатить надо.
Хотел парень посадить к себе в седло девушку, а она свистнула, и к ней такой же рыжий конь явился. Домчали они вместе до Желтой горы.
— Вот земля моего отца. А сам он внутри этой скалы живет. Сейчас пойдешь ты к нему. Как дверь откроется, ничему не удивляйся и не бойся ничего. Прямо у входа увидишь змея с тупым хвостом. Он тебя куда надо проведет. Еще всякие чудища будут — не пугайся. А когда с моими отцом и матерью увидишься, когда станут они за то, что меня спас, всякое добро предлагать, ты ничего не бери. Проси только стеклянный шарик. С умом им владеть будешь — ни в чем нужды не испытаешь, а промахнешься — голову потеряешь.
Слушает ее парень, а сам на Желтую скалу глядит. Как же в нее входить? Еще не спросил, девушка сама говорит:
— Видишь колотушку деревянную? Ударь по скале три раза.
Он так и сделал. Где ничего не было, вход открылся. Вошел парень и прямо наткнулся на змея с тупым хвостом. Перепугался, конечно, в глазах помутнело — там этих змей и всяких гадов не сосчитать! Помня и не помня себя, уселся на хвост того змея, на нем в другую дверь въехал. Видит: помещение большое, и посередке сидит Сарыг хан, Желтый хан, значит. За стол парня зовет, садит рядом с собой, самой хорошей едой угощает. Ты, говорит, нашу дочь спас, и ничего нам для тебя не жалко, бери что душе угодно. Три дня так прошло. Кормят его, поят, подарки разные дарят. Парень ото всего отказывается.
— Хоть низкая, да есть гора у меня, хоть мелкая, да своя речка. Пора мне домой возвращаться.
Сарыг хан никак не может ему награду подобрать. Самое дорогое навяливает — не берет парень.
— Не надо, — говорит, — мне ни золота, ни серебра. Если уж так хотите, чтобы я взял, дайте мне вон тот стеклянный шарик, тем и доволен буду.
Услышал его слова Сарыг хан, сюда повернется — смеется, туда повернется — плачет. Но делать-то нечего: кто добро сделал, надо отдать все, что захочет. Подал ему шарик с приговором:
— Умеючи будешь держать — век тебе служить будет. Худо станешь обращаться — головы лишишься. Когда чего надо, взмахни им туда и сюда, желание выскажи, подбрось шарик вверх — все исполнится.
Взял парень шарик, сунул в карман, выбрался из скалы, сел на рыжего жеребца, поехал домой. По дороге остановился он в одном аале и застал главу этого рода в тоске и печали. Спросил, что за горе тут приключилось, и услышал в ответ:
— Война к нам подходит, а у меня сил сражаться нет, да и года не те.
Помогать надо, подумал парень. Надел свои богатырские доспехи, помчался на рыжем жеребце навстречу врагам. Хотел уже в самое пекло ринуться, да вспомнил про стеклянный шарик. Почему бы его не испытать? Помахал туда-сюда, подбросил вверх, желание свое сказал, чтобы никого из врагов не осталось. Вспыхнуло пламя, пожгло всех врагов, а шарик тут же снова очутился в кармане.
Старый хан от радости рыдает, от горя смеется, не знает, куда посадить, чем угостить своего спасителя. Два дня пир идет. На третий выводит хан свою дочь-красавицу.