— Так что сказал Куроро? — Финкс и Фейтан неспешно прогуливались по примыкающей к парку улице. Вокруг никого не было, так что можно было особо не заботиться о громкости голоса.
— Сказал, что мы можем развлечься немного. Не привлекая слишком большого внимания, — безразлично произнес Фейтан. С каких это пор скорейшая возможность заставить кого-то кричать от боли оставляла его безразличным?
— Он серьезно? — возмутился Финкс. Все-таки Куроро попал в больницу: ожог щелочью оказался намного серьезнее, чем показалось раньше. — Я бы растворил в кислоте лицо этого пи…
— Но ты не наш лидер. Иначе нам бы пришлось ломать голову над тем, где спрятать трупы каждого второго, кто тебе не нравится, — ответил он и уткнулся носом в арафатку, показывая, что не намерен продолжать разговор.
Финкс что-то недовольно пробурчал. Если бы он уважал Фейтана чуть меньше, то начал бы пререкаться. Фейтан поднял голову и посмотрел в окно дома, мимо которого они проходили. Он знал, кому этот дом принадлежит. В первый же день узнал, где она живет. Они проходили здесь не единожды, и каждый раз внутри что-то переворачивалось.
Стоило ему только подумать об Орихаре Асами (вчера он несколько раз прошептал её имя перед тем как заснуть — проверял, как оно звучит), как все внутри откликалось на эту мысль, как на зов. Сердце колотилось так сильно, словно он только что оббежал город вокруг с рекордной скоростью. Он не мог объяснить себе причину, но думая об этой девушке, он чувствовал стыд. И толику еще чего-то. Радости? Надежды? Ужаса?
Как вообще два человека, не связанные родственными связями, могут быть так похожи? Ему хватало ума понять, что это не Мисаки. Мисаки так не разговаривала, не смотрела, не вела себя. Мисаки мертва и сейчас лежит где-то глубоко под землей. Она не может быть здесь. Не может ведь?
Но ощущения совпадали. То, как он реагировал на Асами, один в один реакция на Мисаки. И если даже он это понимал, то остальные и подавно. Что-то происходило у него за спиной. Не могло не происходить. Он чувствовал это, как и в прошлый раз. Его дорогие друзья видели проблему и, он готов был побиться об заклад, уже начали искать ключик к её решению. Нужно делать выбор, по какую сторону баррикад он собирается оказаться, и чем скорее, тем лучше.
========== Медпункт, 26 мая 1999 ==========
Асами Орихара
Как-то страшновато выходить из дома. Курапика словно испарился, а «Пауки» до поздней ночи прогуливались у неё под окнами, словно патрулируя улицу. Они сменились два раза: Финкса-грубияна с Фейтаном-который-отводит-глаза заменили Мачи-стерва и Нобунага-шантажист, а их — Шизуку-любит-читать и Шалнарк-с-телефоном.
Асами сосредоточилась на занятиях. Идти на улицу категорически не хотелось, хоть на улице и было облачно — самый лучший вариант для прогулки, если ты альбиноска. Ближе к вечеру она взяла книгу и спустилась в гостиную. Там в её любимом кресле сидела бабушка и вязала салфетку. Асами принялась за чтение, но сосредоточиться никак не выходило.
Курута сказал: «Хоть бабушку свою пожалей». Самое ужасное в этой ситуации то, что он прав. Если что-то случится с бабушкой по её вине, она места себе не найдет. Правота Курапики ужасно жглась. Асами злило, что какой-то чужой человек так бесцеремонно влез в её семью, и обижало, что его приняли. Ей хотелось обхватить бабушку руками и закричать, как в детстве: «Это моя бабушка, а ну иди отсюда!».
— Что-то случилось, Асами? — прервала бабушка ход её мыслей. Асами уставилась на неё.
— Нет. Почему ты так подумала?
— Ты уже пять минут не перелистываешь страницу, — она улыбнулась и отложила спицы в сторону. — Расскажи мне, если хочешь.
И Асами рассказала. О том, что половина класса ненавидит её по причине, непонятной ей до конца, о том, что ей прислали записку с угрозой и о том, что ей сказал Курапика.
— … заявил: «О бабушке своей подумай, раз себя не бережешь», — Асами передразнила его голос и выражение лица, — и хлопнул дверью. А я и сама знаю, что мне делать, без его непрошеных советов!
— А, так вот почему он вернулся от тебя такой злой, — бабушка рассмеялась. — Честно говоря, я думала, что вы с ним подружитесь.
— Я не хочу дружить с человеком, у которого такой ужасный характер, — отрезала Асами. Почему бабушка вообще защищает его?
— Курапика — хороший человек. Может быть, ему не всегда хватает хладнокровия и выдержки, но у всех есть недостатки, разве нет? Он так вспылил, потому что распереживался за меня. Я уверена, он и за тебя переживает.
— Пусть лучше за себя переживает и за своих родственников, а мы сами справимся, — с обидой выпалила Асами, скрестив руки на груди. Бабушка снова засмеялась.
— Ты что, ревнуешь что ли? — бабушка подошла к ней и потрепала её по голове. Асами пристыженно отвернулась, надув губы.
— Ничего я не ревную! Просто это как-то странно…
— Я уверена, что Курапика проводил бы больше времени со своими родными, если бы мог. Но Курапика — сирота, — эта новость ударила Асами словно обухом по голове. Как же неловко за все предыдущие мысли (хорошо, что она ничего больше не сказала!). Она даже не сразу нашлась что ответить.
— Как так получилось? — наконец, выдавила она.
— Пусть он сам расскажет, если посчитает нужным. Нехорошо раскрывать секреты других людей, если они не дали на это добро, — бабушка вернулась в кресло и ласково посмотрела на Асами. —У него правда было тяжелое прошлое. Так что не будь к нему слишком строга. Дай ему еще один шанс проявить себя, и тогда, скорее всего, ты увидишь то же, что вижу в нем я.
Асами кивнула. Её крайне противоречивые чувства по отношении к Курапике никуда не исчезли, но она доверяла бабушке. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Только вот что мне делать с запиской? — голос Асами погрустнел. — Стоит забрать документы?
— Ни в коем случае. Понимаешь, есть такие моменты в жизни, когда нельзя сдавать назад, иначе потом очень сложно будет отделаться от этого соблазна в будущем. Тебе нужно обрести решимость и уверенность в себе. Покажи им, что тебя так просто не возьмешь.
— Но как же ты? Что если они воплотят в жизнь свои угрозы?
— Я буду осторожной. Теперь я знаю, что есть какие-то ублюдки, которые имеют совесть угрожать юной девушке и старой женщине. Попрошу Минору-сана сопровождать меня, если захочу выйти на улицу.
Асами вскочила на ноги и подбежала к креслу, чтобы обнять бабушку. Её тревога куда-то улетучилась, а груз, камнем висевшей у неё на шее, заметно уменьшился. Она посидела с бабушкой еще немного, а затем отправилась готовиться ко сну.
В комнате было прохладно. Створка окна легонько колыхалась от ветра. Асами подошла к окну, чтобы закрыть его, и невольно посмотрела вниз.
На заборе парка, прямо напротив её окон, сидел Фейтан-который-отводит-глаза. Он кутался в свой черный плащ и лениво покачивал ногами. Рядом с ним висел красный зонт, хотя на улице не было ни единого признака дождя. Взгляд Асами задержался на нем. Он все время куда-то спешил, так что у неё не было времени рассмотреть его. Словно почувствовав её взгляд, он поднял голову.
Два желтых глаза уставились на неё сквозь темноту. В том, как он смотрел на неё было столько чувств. Нежность, перемешанная с недоверием. Радость, омраченная ужасом. Его рука нелепо дернулась, коснулась волос, не позволяя ветру играться с ними. Фейтан, похоже, улыбался под арафаткой…
Асами захлопнула окно и вылетела из комнаты. Сердце забилось, словно в истерике. Мило, что он так интересуется ей, но что он забыл здесь? Асами не могла справится с противоречивыми чувствами. В первый раз кто-то посмотрел на неё так, но после слов Курапики ей было не по себе. Что бы с ним стало, попадись он «Паукам»?..
26 мая 1999, среда.
Мачи Комачине
— Итак, ты уже видела, что вчера так долго писал Фей? — к ней подошел Шал, заговорщицки улыбаясь. Финкс и Фейтан отправились на утреннюю пробежку, давая им прекрасную возможность поговорить.
Они жили все вместе, оккупировав старый, но еще пригодный для жилья дом за чертой города. В просторной кухне, заставленной кружками и пепельницами, регулярно проходили их собрания и обсуждения дальнейших планов. Мачи сидела за столом, наблюдая, как Нобунага колдует с кофейником.