Утром следующего дня Шон уехал по делам на базу и вернулся через пару часов. Я все еще валялась в кровати, греясь под легким шелковым одеялом.
Счастливо смеясь, он прилег рядом со мной и обнял. Его лицо оказалось напротив. Близко-близко! Я не могла пошевелиться, так как его объятия были столь крепки, что казалось – он хочет прижать меня к себе так, чтобы один раз и на всю жизнь. Долгим любящим взглядом он изучал каждую родинку, каждую веснушку и самую мелкую морщинку на моем лице. Его глаза излучали такую невыразимую нежность, что мне захотелось раствориться в ней без остатка! «Боже, дай мне сил не взорваться от счастья», – думала я. На меня еще никто и никогда не смотрел так!
Может, вы до сих пор помните сами, а может, видели этот взгляд у ребенка, который в Новый Год находит под елкой подарок. Но не абы какой, а тот самый, долгожданный! Именно тот, просьбу о котором нацарапал он на бумажке и сунул под подушку, в надежде, что Дед Мороз прочтет и принесет именно это.
Безграничное, ни с чем не сравнимое счастье, охватывающее с головы до ног, до последнего волоска, прерывающее дыхание и щекочущее мягкий от слабости живот – вот что было в его взгляде. Я завидовала самой себе, все еще не веря, что это худющее чудо, которое смотрит на меня такими глазами – мое!
Он уткнулся лицом в мое плечо, подождал там немного, отодвинулся и еще раз посмотрел на меня, словно убеждаясь, что я никуда не исчезла.
Затем он нашарил мою руку под одеялом:
– Ты выйдешь за меня замуж?
Я внимательно посмотрела на него:
– Может быть.
Он напрягся, вздохнул и тихо, но твердо произнес:
– Мне нужно либо «да», либо снова «да».
– Да! – выдохнула я и почувствовала, как он надел мне что-то на палец.
Вынув руку из-под одеяла, я обнаружила на нем обручальное кольцо из белого золота.
– Я так счастлива!
– Спасибо.
– За что?!
– За то, что даешь мне шанс… Всего-то несколько месяцев поуговаривать пришлось, – рассмеялся он.
– Да ладно, главное – результат! Ну и прости, конечно, что я так долго упорствовала.
– Ничего. К сожалению, на базе ничего лучше этого кольца не нашлось. Но это так, на первое время. Потом мы это поправим.
– Что за глупости?! – возмутилась я. – Не надо другого, мне это нравится!
Оставшуюся неделю мы старались проводить вместе каждую минуту. Мы гуляли по парку, по тауну, ходили в кафешки на обед либо просто играли в бильярд в «Лобосе», когда у меня была такая возможность.
День отъезда приближался неумолимо.
Мы старались об этом не думать, но этот день однажды настал.
Мы оба ходили как тени. Я пыталась держаться, отпускала дурацкие, даже совсем не смешные, шуточки, чтобы хоть как-то его подбодрить, но и это не помогало.
Неожиданно он заплакал:
– Я не хочу уезжать! Я сделал все, что мог, кого только не просил, чтобы меня оставили…!
– Перестань, прошу тебя, – у меня самой слезы наворачивались на глаза.
Увидев, что я тоже вот-вот расплачусь, он быстро взял себя в руки, и даже постарался изобразить улыбку:
– Ну, кажется, мне пора, – вздохнул он и смахнул непрошеную слезинку.
Я помогла собрать его немногочисленные вещи, и мы поплелись на остановку.
Мы простояли там минут пять, обнявшись, и всё не решаясь сделать первый шаг к расставанию, наконец, Шон оторвался от меня и сел в такси.
– Я тебя люблю! – крикнул он, высунувшись из окошка.
– Я тебя тоже люблю!
Я постояла немного, глядя ему вслед и ожидая неизвестно чего, а затем направилась к Шпику. Дома его не оказалось, но он предполагал, что я приду, и оставил дверь квартиры открытой. Я включила телевизор и невидяще уставилась на экран.
Через полчаса раздался настойчивый стук в дверь.
– Никого нет дома, – крикнула я по-английски.
Стук повторился. Я решила все-таки открыть и посмотреть, кого там принесло. На пороге стоял Шон. Сперва я подумала, что у меня галлюцинации начались, но когда он меня поцеловал, я поняла, что это действительно он.
– Что ты здесь делаешь? – тупо спросила я.
– Я пришел, а тебя дома нет. Решил, что ты – тут.
– Ну конечно, где же еще мне быть!
– У меня появился свободный час до отъезда, и я решил вернуться. Как-то по-дурацки мы попрощались – слишком грустно.
– Это точно. Ну, тогда пошли к нам – прощаться еще раз! – весело потянула я Шона за руку, растирая по дороге опухшее от слез лицо. – Как же здорово, что ты вернулся! Пусть ненадолго, всего на час, но вернулся!
На этот раз мы попрощались так, будто расставались всего на пару часов.
– Вот так-то лучше, – бодро подтвердил Шон, поцеловал меня еще раз и сел в такси.
– До скорого. Я тебя люблю!
– До скорого. И я тебя тоже!
Мне стало легче.
Да, он уехал. Да, мы не скоро увидимся. Но я твердо знала – он вернется. Один раз он уже вернулся ко мне, а значит – вернется еще.
В тот вечер меня пришли поддержать и Шпик, и Тед. Они ничего не спрашивали, лишь иногда кто-нибудь из них говорил: «Он дождется тебя, вот увидишь». И я им верила.
Глава 9
На следующий же день Шон позвонил мне и сообщил, что доехал нормально.
До службы в Корее он жил с Меган, поэтому все его вещи были в ее квартире.
По приезду он сразу рассказал ей о наших отношениях. Конечно, счастлива она не была, но в какой-то мере уже и сама догадывалась, что чувства Шона ко мне были больше, нежели просто дружеские.
Ему пришлось пожить там пару дней, занимаясь оформлением перевозки своих вещей и мебели, а в тот день, когда он покидал ее дом, Меган написала мне: «Я хочу предупредить тебя, что он – лжец и изменник. Он изменял мне до тебя, а потом и с тобой. Я просто хочу, чтобы ты знала – с тобой он поступит точно также. Будь осторожна, он не тот, за кого себя выдает». Дальше прилагалась фотография из какого-то бара, на которой Шон находился рядом с какой-то, неизвестной мне, филиппинкой. Ничего такого, что доказывало или хотя бы намекало на то, что их связывают какие-то отношения – не было. Просто они были запечатлены рядом.
Не скажу, что меня это письмо обрадовало, но и сильно я не расстроилась. Что мне ее предупреждения? Я любила так, что мне «море по колено, горы по плечу»!
Буквально через пять минут после прочтения письма позвонил Шон:
– Кэт, ты почту уже проверяла? – взволнованно спросил он.
– Да.
– А тебе Меган, случайно, не написала?
– Написала. Как она мой адрес узнала?
– Не знаю. Я с ее компьютера почту проверял и возможно в нем остался пароль от моего ящика. Она и с фотоаппарата скачала все, что там было. Ты злишься? Что она тебе написала?
Я коротко изложила суть письма.
– Боже мой, мне так жаль, что она тебя расстроила! Я клянусь, не было у меня ничего с этой филиппинкой! Просто у друга моего там подружка, вот мы и ходили иногда в этот бар.
– Шон, не надо передо мной отчитываться. Ты сказал, что у вас ничего не было и этого вполне достаточно – я тебе верю. Все в порядке, правда.
– Ты не обиделась? Честно?
– Честно, – подтвердила я и улыбнулась.
– Ну и хорошо, а то я так сильно переживал! Я тебя люблю, очень-очень!
– Я тебя тоже!
Через неделю Шон выслал мне телефон, который подключается к Интернету. По нему мы могли бы говорить часами совершенно бесплатно, оплачивая только трафик.
– Но у меня же в комнате нет Интернета! Я Киму говорила, чтобы провел, а он все только обещает и ни черта не делает, – с обидой пожаловалась я.
– А ты сделай так же, как я с выходным – «купи». Я же тебе банковскую карту оставил? Так ты пойди, сними с нее деньги и отдай Киму.
Я же сделала проще: сама пошла в офис, занимающийся подключением, и на пальцах, с невнятным мычанием, повизгиванием и чудодейственным повторением международного слова «Интернет» добилась того, что мне нужно.
Мне очень не хотелось идти туда одной, так как корейского я совсем не знала, но и от Кима я бы слишком долго ждала оказания даже такой мелкой услуги. Даже за деньги.
Я давно рассказала маме о том, что Шон сделал мне предложение, но о том, что я к нему чувствую и насколько все серьезно с моей стороны, промолчала – боялась, что она меня не поймет. Кроме Шпика и Теда вообще никто не знал, что я чувствую.