По непонятной причине корейские лидеры были уверены, что такие люди, как мои родители, захотят вернуться в разрушенную и коррумпированную Корею после того, как получат американские дипломы. Они не ожидали, что для многих из этих студентов Соединенные Штаты станут родным домом.
Таким образом, в 70-х и 80-х годах прошлого века корейскому правительству пришлось заманивать обратно таких людей, как мой отец, который работал экономистом. Им обещали хорошие должности, любые средства и возможности для научных исследований, бесплатные квартиры, прислугу и шоферов. Однако, по большей части, переезд моей семьи в Южную Корею прошел не так, как ожидалось.
Например, как и обещали, нам нашли горничную. Но она никогда раньше не видела пылесос и так боялась его шума, что просто отказалась им пользоваться.
Южная Корея, которая позже стала центром передовых технологий, на тот момент еще не возникла. The Hyundai Apartments были самыми роскошными в городе, но по факту они представляли собой сотни одинаковых зданий бежевого цвета. Вид из окна был однообразным, напоминал типичные городские пейзажи стран Восточного блока[6].
Лифт часто ломался, и мне приходилось пешком подниматься в нашу квартиру на десятом этаже. Весьма частым явлением были перебои с водой. А иногда ее просто отключали.
Корейские технологии в те времена были просто ужасны. Тот факт, что мир напрочь забыл об этом, лишний раз показывает, насколько успешной оказалась национальная стратегия Кореи в области ребрендинга. Среди эмигрантов корейская компания электроники Samsung называлась Samsuck[7]. Я держалась на расстоянии, когда использовала их микроволновую печь, боялась, что она излучает радиацию.
Переезд из Соединенных Штатов в страны третьего мира предполагал отказ от многих удобств. И только перебравшись из уютного американского пригорода в бедный, мрачный город, я вряд ли смогла бы оценить простые уличные прогулки.
Моя мать запрещала мне и сестрам есть уличную еду, но мы все равно ее ели. Например, жареные каштаны и сладкий картофель. Их готовили в большой жестяной банке с пробитыми дырками в крышке и куском угля внутри. Даже сейчас запах обожженного сахара заставляет меня думать о печенье бобки, сделанном из карамелизированного сахара и пищевой соды. Его продавали на улице пожилые дамы с короткими, туго завитыми волосами.
Я бы не сказала, что это вкусное печенье: использованная в нем пищевая сода горчила, а рот стягивало от того, как сильно она вязала.
Но, думаю, вкусовой шок составлял лишь половину удовольствия. Весьма интересно было следить за его приготовлением. Это все равно как наблюдать за кузнецом, который делает пули, или наркодилером, который варит героин.
Женщины расплавляли белую порошкообразную смесь в металлическом ковше, который нагревался от огромного куска горящего угля. Порошок превращался в жидкую карамель, которая сильно пенилась и становилась коричневой. Ее выливали в плоскую круглую форму с каким-нибудь выдавленным узором в центре – птичкой или звездой, а когда она затвердевала, мы брали тонкую, как бумага, пластину (вафлю или бисквит) прямо из формы и ели, пока она еще оставалась горячей. По необъяснимой причине было очень важно сохранить целостность рисунка в середине печенья: если он ломался, то сразу слышались стоны разочарования. В последние годы женщины, торгующие печеньем бобки, почти пропали с улиц.
В Сеуле, конечно, были супермаркеты, но в те времена уличные торговцы, палатки которых были раскиданы по всему городу, играли гораздо более заметную роль. Мне это нравилось. Мне представлялось, будто я живу в средневековом городе, или по крайней мере в моих фантазиях о средневековом городе в стиле Монти Пайтона, особенно при виде палаток, в которых продавали жареные личинки шелкопряда. В моей голове такое никогда не укладывалось.
Каждое лето одна женщина ставила батут на заброшенном участке возле нашего дома, и за двести вон (это примерно пятнадцать центов) можно было прыгать на нем в течение получаса. Она весь день стояла возле батута, так как была его единственным владельцем и работником. Такие виды мелких развлечений, как этот батут, продлевали наше драгоценное и беззаботное детство. Я не встречала подобного в Соединенных Штатах. Там дети начинали зависать в торговом центре и вести себя как подростки уже с девяти или десяти лет.
6
Просоветские страны Центральной и Восточной Европы, Восточной и Юго-Восточной Азии во главе с СССР.