– Стою, – почти сразу ответил я на приказ и заныл: – Дяденьки, отпустите!
– Иди туда, – махнул стволом винтовки один из солдат, щуря и без того узкие злобные глазки.
– И корзину поставь, – велел второй, продолжая держать меня на прицеле.
Что меня удивило, солдаты опытные, видно по ухваткам, но когда я снимал корзину со спины, перекидывая скрученную как жгут материю старой простыни, исполняющую роль ремня или верёвки, через голову да наклонялся, то скосил взгляд на то, как они держат оружие. Так вот, что мне показалось странным, пальцы были на ложе, спусковые крючки они не трогали. Не хотят шуметь? Даже невольно? Оттого и штыки в крови? Мародёры? Вот уж сомневаюсь, убивать крестьян за их обноски даже такие мародёры побрезгуют. Нет, тут что-то другое. И вот так поглядывая на солдат, отчего-то зажившая рана на голове заныла, видимо в предчувствии неприятностей, я направился чуть левее, подальше от дороги. Причём заметил несколько полос, кажется, тут кого-то волокли. Не одного. Да и на некоторых листьях и сухих веточках виднелась уже запёкшаяся кровь. Ситуация ещё хуже, чем я думал.
Когда впереди мелькнули грязные пятки чьего-то тела и засерели пятна одежды, у меня холодок по спине как будто прошёлся, и, уловив движение, а точнее, хруст ветки, громкий, как щелчок, я резко ушёл в сторону, отчего мощный выпад вперёд штыком пришёлся в пустоту. А я, уже держа одной рукой ствол винтовки, другой ударил «гусиной лапкой» в горло солдата, отчего тот схватился за шею и, упав, стал хрипеть, а я, бросив винтовку, метнулся ко второму, что стоял к нам спиной. Видимо, окрестности осматривал и прикрывал напарника и сейчас разворачивался на шум. Убил я его так быстро, применяя те приёмы борьбы, что столько заучивал, и внезапно, что для самого стало неожиданностью. Всё на автоматизме, разумом практически не участвуя. На злости, адреналине и ненависти. В мыслях у меня стоял крик души. За что? За что хотели убить меня и убили этих крестьян, что лежали в яме? В общем, подбил ему ноги и одним движением сломал шею, заваливая тело на себя. Фактически своей массой солдат и сломал себе шею, я лишь слегка помог. После этого выбравшись из-под тела, я перекатился к первому солдату и ребром ладони прекратил его мучения, сипения и бульканье, хотя лучше бы помучился. Тут из кустов, судя по звуку метрах в двадцати от меня, зло зашипели, причём на английском:
– Хватит шуметь, наблюдатель передал, объект близко! Все замерли.
– Это ещё кто? – скорее не прошептал, а беззвучно пробормотал я.
Дотянувшись, я отстегнул гранатный подсумок и достал две гранаты, что за модель, не знаю, круглые, с запалами и скобами да надписями по-английски. Кажется, британские, южанам вооружение всё же кто только ни поставлял. Вон, у них часть оружия японского ещё есть. Подполз ко второму солдату и у него достал две таких же гранаты. Дальше немедля пополз на звук, услышав повторно злое:
– Я сказал не шуметь!
Как тут не пошуметь, если листва и ветки сухие лежат? Видимо, кто-то уловил или заметил моё движение. Поэтому медлить я не стал, а то ещё поймут, что это не кордон, что отлавливал крестьян-свидетелей. Не знаю, что тут происходит, да и, откровенно говоря, не хочу знать, в небольшой ложбинке, почти овражке, куда меня вели, лежало с десяток тел корейцев, причём, судя по одному телу, молодой девчонки, её успели изнасиловать. Поэтому, подготовив гранаты – положив их перед собой, я стал выдёргивать предохранительные кольца и швырять гранаты веером перед собой. Если даже никого не зацепит, то засаду, а это явно засада на кого-то, точно сорвёт. Хоть так отомщу за всё.
Гранаты были наступательные, разлёт осколков не такой и большой, поэтому после броска я сразу рванул к своей корзине, краем глаза замечая, как неподалёку привстаёт травяной холмик, оказавшийся очередным солдатом, судя по оружию, стоявшему на сошках, тот был пулемётчиком. Причём по массивной фигуре на субтильного корейца он мало был похож, лица, жаль, не видно. Я же, подхватив корзину, побежал дальше, и когда как раз взбегал на дорогу, с корзиной перед собой, а трасса была странно пустой, да ещё вблизи доносился рёв мотора легковой машины, как позади загрохотали гранаты и стали доноситься крики боли и тревоги. Я едва успел перебежать полотно перед начавшей резко разгоняться машиной. Смог без последствий прыжком уйти на противоположную обочину, летя по скату. А водитель правильно поступил, в подобных ситуациях нужно не тормозить, а ускоряться, чтобы уйти от засады. Бой приемлем, если транспорт повреждён, чего сейчас не произошло. По машине, по-моему, вообще не стреляли, настолько неожиданными были для засады мой рывок к дороге и разрывы гранат, произошедшие почти одновременно. Меня только одно смутило, перебегая дорогу, я успел рассмотреть на переднем пассажирском сиденье того европейца, который ко мне подходил в ресторанчике на первом этаже гостиницы, а уходя в прыжке с дороги, рассмотрел и красавицу на заднем сиденье автомобиля. Были они там не одни, но кто ещё, не рассмотрел, неизвестный сидел с другой стороны машины. Это красавица с того борта, где я находился. Силуэт не спутаешь, точно она. Причём память зафиксировала фрагмент картинки, как та смотрит на меня большими испуганными, но такими прекрасными глазами.