На археологических памятниках Северо-Западного Приладожья зерно почти не сохранилось: найдены три зернышка ржи, обуглившиеся зерна пшеницы и какой-то травы, остатки мякины. Прямо скажем, сведений маловато, для того чтобы рассуждать о возделываемых зерновых культурах. Но учитывая общие закономерности в развитии хозяйства населения, проживающего в сходных климатических условиях, и общие закономерности исторического процесса, можно привлечь данные с соседних территорий. С другой стороны, допустимо использовать материалы XVI в. В результате сложилась более или менее объективная картина выращивания зерновых культур, которая в последнее время получила еще одно доказательство. Научным сотрудником Института геологии Карельского филиала АН СССР И. М. Экманом впервые на территории Карелии обнаружена пыльца злаковых растений: ржи, пшеницы и ячменя. Датирована находка второй половиной IX–X в.
Наиболее древними культурами в Северной Европе были ячмень и пшеница. Рожь и овес появились позднее. В 1-Х вв. в Прибалтике преобладал ячмень, пшеница культивировалась чаще, чем рожь, и совсем редко — овес.
На памятниках лесной полосы европейской части СССР до XI в. пшеница тоже преобладает над рожью. В XI–XIV вв. доля их примерно одинакова. Но затем удельный вес пшеницы среди прочих культур снижается. Общая тенденция к вытеснению доли пшеницы и ячменя за счет культивирования ржи и овса подтверждается и писцовыми книгами. В конце XV — начале XVI в. пшеница исчезает из оброка в Корельском уезде Водской пятины и в Заонеж-ских погостах Обонежской. Ячмень, напротив, как неприхотливая и быстро созревающая злаковая культура в Карелии не потерял своего значения.
К концу XV в., по свидетельству все тех же писцовых книг, уже повсеместно использовалась трехпольная система земледелия. Как показал количественный и качественный состав семян сорных растений из археологических памятников, в лесной полосе она применялась в XIV в. Навоз для удобрения стал использоваться несколько позднее, но именно это в сочетании с трехпольной системой земледелия позволило освоить худшие земли.
Наряду с определенным прогрессом в земледелии подсека оказалась необыкновенно жизнеспособной. На Севере она сохранилась чуть ли не до XIX в. С ней связаны поэтические строки «Калевалы»
Не взойдет ячмень у Осмо,
Калевы овес не встанет,
Не расчищено там поле,
Там не срублен лес под пашню,
Хорошо огнем не выжжен.
(2: 252–256)
Подсека требовала большого числа сильных рук, продолжительного и тяжелого физического труда в течение длительного времени. «На подсеке всем хватит работы», — говорит карельская пословица. Другая вторит ей: «Перед хлебом попляшешь, прежде чем на стол положишь». Однако своего хлеба не хватало, особенно при стихийных бедствиях и недородах. Летописные известия на протяжении XII–XV вв. довольно часто сообщают о неурожайных годах, и корела, надо думать, нередко испытывала нужду в хлебе. «В лето 6930» (по сведениям псковских летописей, в 1422 г.), когда «на всю Рускую землю бысть глад велик по 3 годы», вместе с новгородцами, чудью, водью, твери-чами, москвичами двинулась и корела к Пскову, где еще сохранялись хлебные запасы прошлых лет. «В лето 6932», т. е. в 1424/25 г., новгородский летописец зафиксировал печальное событие: «И мор бысть в Корельскои земле». Хлеб пробовали покупать на стороне, например в Северной Эстонии, или через посредников-готландцев. Пользуясь безвыходной ситуацией, претенденты на древне-карельские земли пытались оказывать экономическое давление. Известно распоряжение папы от 1229 г., запрещавшее готландцам продавать коней, суда и продовольствие язычникам с берегов Финского залива. Ясно, что речь в этом послании шла о кореле и ижоре.
Пашенное земледелие неразрывно связано с животноводством. Его роль особенно значительна на севере Восточной Европы, где выращиванию хлеба препятствовали неблагоприятные климатические условия и скудные почвы. В нашем распоряжении есть факты, говорящие о развитом, хотя, по всей вероятности, малопродуктивном животноводстве в Корельскои земле. По остаткам костей в раскопах установлено, что древние карелы держали лошадей, овец, свиней и большое количество низкорослых коров. Такую низкорослую породу скота этнографы отмечали у карел в недавнем прошлом; при весе до 7 пудов коровы давали в сутки 2–4 л молока. При свободном выпасе, чтобы корова не потерялась, на шею ей подвешивали колокольчики (ботала). . — .
Без удобрения получать высокие урожаи невозможно, но для приобретения навоза необходимо было содержать скот в стойлах. Вместе с тем вопрос о появлении животноводческих построек оказался далеко не простым. В древнем Новгороде, — несмотря на обилие навоза на усадьбах, специальных построек для скота обнаружено очень мало. Их отсутствие исследователи объясняли тем, что использовались легкие навесы, которые в почве не сохранились. Постройки для скота в Северо-Западном Приладожье называются только в писцовых книгах XVI в.: в Кирьяж-ском погосте Водской пятины на 77 дворов было 66 изб, 30 клетей и 30 хлевов.1 Но трудно поверить, что в суровых климатических условиях Севера до XVI в. кто-то мог обходиться без хлева. Известные на древнерусских поселениях и в городах Старая Ладога, Белоозеро, Корела 2 остатки животноводческих построек либо скопления навоза свидетельствуют о расположении хлевов или навесов для скота рядом с жильем.
Не о стойловом ли содержании говорят находки кос-горбуш на археологических памятниках? Коса-горбуша (орудие рубящего типа) имела косовище небольшой длины. Она надолго вошла в быт древних карел, населения Восточной Европы и Сибири. В Карелии, например, коса-горбуша находилась в пользовании до недавнего времени она как нельзя лучше подходила для кошения лесных трав (напомним, что коса-горбуша с городища Паасо сделана очень умело по технологии ввагки высокоуглеродистой стальной полосы в железную основу).
Для заготовки сена нужны еще грабли и вилы. Они найдены в древних слоях Новгорода, а на памятниках корелы не сохранились. Виновата в этом нестойкость материала. На корм скоту шла солома злаковых растений. Ее использование в погребальных обрядах доказывается неоднократными находками в могилах.
Кроме крупного рогатого скота разводили овец и свиней. Свиней выкармливали преимущественно в городах, овец — в деревнях, где имелись для этого соответствующие условия. Согласно писцовым книгам, овцеводство было развито значительно сильнее, чем свиноводство, на всем Европейском Севере. В Заонежских погостах XVI в., где овцеводство не получило большого распространения, продукты свиноводства вообще не упоминаются. По наблюдениям этнографов, карелы (кроме олонецких) в XIX — начале XX в. не употребляли свинину в пищу, а если и выращивали свиней, то для получения щетины. Но так было, видимо, не всегда. В «Калевале» при описании пиршеств непременно упоминалась свинина как украшение праздничного стола.
Напекла хлебов нам пышных
И лепешек толокняных.
(25:523–524)
И взошли прекрасно хлебы;
Всех гостей она кормила
В изобилии свининой
Пирогами со сметаной;
Лезвия ножей погнулись,
У ножей скривились стержни
От работы над лососьей
И над щучьей головою.
[25:527–534)
Продукты овцеводства занимали более важное место в жизни: это и пища, и шерсть для домотканой одежды.
Использование коней в качестве тягловой силы в хозяйстве и войске стимулировало развитие коневодства. Корела экспортировала лошадей за границу, прежде всего в Любек и Данциг. О постоянном вывозе лошадей свидетельствует указ 1347 г. шведского короля Магнуса, которым разрешалось жителям Выборга вывозить лошадей (жеребцов) не моложе 8 лет. Финляндский этнограф К. Вилкуна полагает, что кобылицкая корела оттого и называется в летописи кобылицкой, что разводила и продавала коней. Основа для этих занятий имелась. В доисторическое время и в раннем средневековье на Карельском перешейке, в бассейне р. Вуоксы, бродили стада полудиких лошадей финско-восточно-карельской маленькой местной породы, которая происходила от дикой лошади — тарпана. Древние карелы при необходимости приручали лошадей. Когда пришла пора Вяйнямёйнену и Илмаринену ехать в Похъёлу за Сампо, то они, прихватив сбрую, отправились искать лошадей в лесную чащу. Прирученные лошади пользовались спросом у тех, кто не имел таких естественных стад, т. е. у жителей определенных местностей Финляндии (кроме Саво). Для них-то Северо-Западное Прила-дожье и было районом кобылицкой корелы.