Сестрица уходит.
Позволь мне остаться, Молли. Можешь заниматься с ним любовью. Пожалуйста, но люби меня! Позволь мне остаться, и я снова стану писать.
МОЛЛИ: Я никогда не понимала твоих книг, Филипп.
ФИЛИПП: Какая разница?
МОЛЛИ: Но, не понимая, любила их еще больше.
ФИЛИПП: Не надо понимать мои книги. Пойми меня.
МОЛЛИ: Это одно и то же.
ФИЛИПП: Неужели ты не понимаешь, что я нуждаюсь в тебе, что я снова могу писать? Позволь мне остаться.
МОЛЛИ: Нет, Филипп.
ФИЛИПП: Мы прожили вместе полжизни.
МОЛЛИ: С тех пор, как мне исполнилось пятнадцать лет.
ФИЛИПП: Что я делал все это время?
МОЛЛИ: Ты написал две книги и пьесу.
ФИЛИПП: А что делала ты, Молли?
МОЛЛИ: Заботилась о тебе, о Парисе...
ФИЛИПП: Заботься обо мне теперь. Ты всегда меня любила. Скажи, что это не так!
МОЛЛИ: Я не отрицаю. Я любила тебя, но теперь с этим кончено.
ФИЛИПП: А вот и старый друг!
МОЛЛИ: О чем ты?
ФИЛИПП: Старинные, старинные, старинные часы. Послушай, какой у них ход. Тик-так, тик-так. Если ты меня бросишь, куда денутся все эти годы?
МОЛЛИ: Что ты имеешь в виду?
ФИЛИПП: Разве ты не знаешь, Молли, что каждое последующее мгновение - отражение предыдущего? Без тебя нет ничего.
МОЛЛИ: Пожалуйста, Филипп...
ФИЛИПП: А ничто похоже на ничто. Но это пустота. Вот где настоящий ад!
МОЛЛИ: Дай мне пройти.
ФИЛИПП: Ад с действующими лицами. Разве ты не понимаешь?
МОЛЛИ: Мне нужно уходить.
ФИЛИПП: И теперь, в сумерках, эти часы ...
МОЛЛИ: Ты пьян, Филипп.
ФИЛИПП: Я потерял себя. И это ужасно.
МОЛЛИ: Мне страшно, когда ты так говоришь.
ФИЛИПП: Спаси меня.
МОЛЛИ: Как, Филипп?
ФИЛИПП: Не знаю, но ты уже столько раз меня спасала.
МОЛЛИ: Я больше не знаю, как.
ФИЛИПП: Может быть мне страшно оттого, что я тебя теряю?
МОЛЛИ: Не надо говорить о наших отношениях, Филипп.
ФИЛИПП: Или, может, от этого места? От времени? Или от дурацкой комедии, которую мы разыгрываем?
МОЛЛИ: Перестань.
ФИЛИПП: Между нами осталась одна лишь боль. Застывшая боль.
МОЛЛИ (зовет): Сестрица!
ФИЛИПП: Тем временем этот дремучий идиот бродит, стеная, по земле. (Молли молчит). После всего, что мы пережили. Ты не бросишь меня. ( Бьют часы. Он смотрит на Молли. Она молчит. Он кричит в бешенстве). После всего, что мы пережили!... ( Он колотит по часам обеими руками. Потом смотрит на Молли. Оба вздрагивают, когда часы начинают бить снова).
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Сцена 1
На следующий день, перед рассветом.
На сцене: тишина. Филипп медленно спускается по лестнице, останавливается, глядя на спящего на диване Париса. Предстоящая сцена - острая. Ни Филипп, ни Парис не знают точно, что происходит, намерения отца и сына неясны, завуалированы, до тех пор, пока Парис не осознает реальность своей жизни и угрозы ей.
ФИЛИПП: Разбойник...
ПАРИС: Что?
ФИЛИПП: Вставай, разбойник.
ПАРИС: Который час?
ФИЛИПП: Почти рассвело. Твоя мать собиралась всю ночь. Она думает, что может нас бросить.
ПАРИС: Бросить?
ФИЛИПП: Да. Тебя и меня.
ПАРИС: Я не верю в это. Зачем ты меня поднял?
ФИЛИПП: Ты мне нужен.
ПАРИС: Зачем?
ФИЛИПП: Когда я был большим, а ты маленьким, я был нужен тебе. Разве ты не помнишь?
ПАРИС: Догадываюсь. Когда я был маленький, я мог войти и лечь спать между тобой и мамой. Когда я бывал испуган или когда просто этого хотелось. Там неподалеку были качели.
ФИЛИПП: Где?
ПАРИС: На улице Кренбери. Это самое первое, что я могу вспомнить. А ты?
ФИЛИПП: Я тоже помню, как спал между мамой и папой.
ПАРИС: Самое первое, что ты помнишь?
ФИЛИПП: Перед этим была сплошная темнота.
ПАРИС: Темнота?
ФИЛИПП: Потом, несколько лет спустя, раскаленные полдни Джорджии. Как расплавленное стекло.
ПАРИС: Жара в Джорджии.
ФИЛИПП: Жара. Раскаленная, безжалостная. Июль был жарким, август и того хуже.
ПАРИС: У бабули в спальне был кондиционер.
ФИЛИПП: Тогда еще не было кондиционеров.
ПАРИС: А что вы делали?
ФИЛИПП: Изнемогали от жары.
ПАРИС: Изнемогали?
ФИЛИПП: Мы отправлялись на задний двор и забирались в воронки от ядер. Я прятался в этих воронках несколько лет, но никогда не нашел ни одного ядра.
ПАРИС: А почему вы прятались именно там?
ФИЛИПП: В этом весь секрет. Можно было сидеть там, накрывшись снопом соломы, и никто тебя не видел.