Стефано продолжал кричать. Потом увидел, как Туччо стукнул ее головой о стену, сорвал платье и чулки, раздвинул ей ноги.
Марта сопротивлялась изо всех сил, царапалась, кусалась. Но мужчина был гораздо сильнее. Он стал бить ее по лицу, разбил в кровь рот. Его жадные руки поползли по телу Марты, и он опозорил ее на глазах у сына.
Потом Карта сделал ему знак:
— Хватит, Туччо, пусти ее.
Марта сползла на пол. Карта поглядел на Стефано:
— Ты действительно ничего не знаешь, иначе бы уже заговорил.
Достал из кармана нож на пружине. Подошел к юноше и схватил его за волосы.
— Ты что, хочешь стать святой мученицей? Ну хорошо. Тогда гляди.
Марта, собрав последние силы, попыталась приподняться.
Карта чиркнул лезвием по шее Стефано, из неглубокой царапины брызнула кровь. Долгим взглядом посмотрел на Марту.
— Если я оставлю его вот так, то сердце сделает свою работу — и уйдет целый день, пока он не умрет от потери крови. Но если я надрежу также и здесь, на пульсе, хватит всего двенадцати часов. А если ткну сюда, под горло, то все будет кончено в несколько минут. Скажи мне, что ты предпочитаешь.
— Не трогайте его, я все вам скажу. Дэв Ликата… Нет, это не его имя. Его зовут Давиде Парди. Он входил в опергруппу Джорджи. Их всех убили, только ему одному удалось спастись.
Карта с недоверчивым видом отошел от Стефано, схватил Марту за ворот платья.
— Говоришь, полицейский из опергруппы Джорджи? Тот, что бежал в Цюрих, а потом в Тулон?
Марта словно испытала облегчение, освободившись от тайны, которую она, мучаясь, хранила двадцать лет и, наконец, сбросила этот угнетавший ее груз молчания. Теперь она могла, наконец, закричать:
— Да, это был он, человек, которого вам не удалось отправить на тот свет! Это он!
Карта сжал ей горло и начал душить.
— Так я тебе вдруг и поверил! Лапшу вздумала мне на уши вешать! Но тебе меня не провести! — Швырнул ее на пол. Марта начала всхлипывать.
— Да вот здесь, у меня в кармане, последнее письмо, которое он мне прислал двадцать лет назад. Я хотела дать прочитать его Стефано, хотела, чтобы он узнал о своем отце…
Карта залез к ней в карман, нашел пожелтевший листок. Прочитав несколько строчек, отшвырнул от себя. И вышел из охотничьего домика.
Андреа сидел в кресле в кабинете виллы. Вошел Карта и тщательно прикрыл за собой дверь.
— Тано просил передать, что ты должен закончить операцию, он говорит, что нужно перевезти за границу последнюю часть суммы.
Андреа встал, подошел к камину. Взял кочергу и осторожно помешал угли. Взгляд у него был пустой. Карта придвинулся к нему ближе.
— Послушай меня, Андреа. Тебе нельзя тут больше оставаться. Ты должен уехать.
Андреа обернулся.
— Скажи Тано, что мне нужен Корво! Скажи ему, что я подпишу все, что он хочет, но раньше мне нужен Корво. И он нужен мне мертвым!
Глория стояла под окном кабинета. И слышала каждое слово.
Вышедший из-под контроля
Свадьба сына Аннибале Корво с дочерью Рикардо Респиги была назначена на следующий день. Церемония должна была состояться в кафедральном соборе.
Фьорелла с отцом прилетели из Рима первым утренним рейсом. За ними послали в аэропорт черный лимузин с шофером. Фьорелла была очень возбуждена. Она обещала отцу, что, как только они приедут в гостиницу, она ему первому покажется в подвенечном платье.
Но у подъезда «Гранд-отеля» их встретил швейцар, поджидавший с запечатанным конвертом в руках. Респиги еще даже не успел выйти из автомобиля, как тот ему вручил этот конверт.
Прочтя послание, Респиги попросил дочь извинить его: из-за неожиданного дела он вынужден часа на два ее покинуть. Деловая встреча была назначена в порту, на борту яхты Антонио Эспинозы, в конце мола номер девять, где она швартовалась.
Респиги был несколько удивлен и раздосадован этим приглашением. Когда он поднялся на борт судна, нервы у него были напряжены и он еле сдерживал раздражение. Спустился на нижнюю палубу, вошел в каюту и увидел там ожидавшего его Эспинозу.
— Что случилось, зачем вы просили меня прийти? Я не привык…
Эспиноза прервал его. Указал куда-то в глубь каюты:
— Тут с вами хотел бы поговорить один человек.
Тано стоял между диваном и столом. Бесстрастный, весь в черном. Еле заметно кивнул головой, что можно было принять за поклон.
— С благополучным прибытием.
Первой реакцией Респиги было немедленно покинуть яхту и возвратиться в гостиницу. Но Эспиноза взглядом дал понять, что этого ни в коем случае делать не следует. Респиги был взбешен.