Схватившись за сердце, Василий Кирикович вышел на улицу. Рука машинально вытащила из кармана таблетку валидола.
— Что там? — спросил Герман.
Василий Кирикович положил таблетку в рот.
— Зайди ты, поговори… Я не могу!.. — и, держась за перила, спустился с крыльца.
Герман нехотя поднялся, сунул руки в карманы модных брюк и направился на почту.
— Ух ты, какая милая крошка! — воскликнул он, переступая порог.
Девушка смотрела хмуро, чуть исподлобья, глаза ее были влажными.
— Чем тебя обидел мой невоспитанный предок? А?
Девушка молчала.
— Между прочим, ты его тоже малость шибанула! Валидол сосет…
— Но я же не виновата, что не с кем было отправить вашу телеграмму!
— Усвоил. Телеграмма не вручена. Нас не встретили… Но это же сущий пустяк! Сейчас мы позвоним в эту самую Кимору и вызовем машину. Просто и хорошо! И не надо из-за этого портить настроение.
— Но в том-то и дело, что в Ким-ярь нет телефона!
— Ого!.. Это уже посерьезней… Да… — Герман на минуту задумался, потом вдруг подмигнул девушке и весело сказал: — В таком случае будем искать машину здесь!
— Вы, видимо, в самом деле ничего не знаете! — почти с отчаянием произнесла девушка. — В Ким-ярь машины не ходят. Туда нету дороги!
— Так, — улыбка сошла с лица Германа. — Тогда я не понимаю, кто и как должен был нас здесь встретить… Сколько до Киморы километров?
— От нас до Ким-ярь тридцать шесть километров. Вас могли встретить только на лошади. Но чем оттуда вызывать лошадь, лучше взять ее здесь.
— Пардон, мадэмуазель! Доисторические животные меня не интересуют! — элегантно поклонившись, Герман вышел.
Василий Кирикович, ссутулясь, сидел на чемодане. Герман закурил «столичную», лег на траву и уставился в бездонное июльское небо.
— Выяснил что-нибудь? — спросил отец.
— Все выяснил. К твоим предкам нужно добираться отсюда на динозаврах.
— Я серьезно спрашиваю!
— А я серьезно отвечаю. Если не найдем динозавра, то можно взять здесь копытное животное и катить на телеге, как во времена царя-гороха. Ни много ни мало тридцать шесть кэмэ! Не знаю, как тебе, а мне эта романтика-экзотика, о которой ты так много говорил, начинает надоедать.
Василий Кирикович вздохнул и снова побрел на почту.
— Так что же все-таки нам делать? — отрешенно спросил он.
— А вы не расстраивайтесь! Все, кто едут в Ким-ярь, делают просто: идут к нашему бригадиру, нанимают лошадь — и никакой канители!
— Да, но если бы телеграмма была вручена, мне не нужно было бы ни о чем заботиться! Нас встретил бы мой отец.
— Навряд ли… Куда Кирику Савельевичу ехать в такую дорогу? Старик и дома-то еле бродит.
— Как? Вы знаете моего отца? Он что, болеет? — встрепенулся Василий Кирикович.
— Болеть — не болеет, но сами должны понимать — восемьдесят с лишним лет.
— Да, да… Вы правы… Простите! Я не подумал как-то… Вы подскажите, где тут живет бригадир?..
«Еле бродит… Еле бродит…» Казалось, эти слова выстукиваются неровными ударами сердца.
— Ну как? — спросил Герман. — На динозавре поедем или на ишаках?
— Ты отдохни, Гера, — отозвался отец. — Кофе попей — он в большом термосе. А я пойду к бригадиру.
— Валяй! Не все на черной «волге» катать, надо и на копытном. Для связи с простым народом.
«Отец еле бродит… — билось в голове. — Конечно! Тогда ему было сколько? Пятьдесят семь? Да… Прибавить двадцать пять… Нет, все это ужасно!» — он поморщился.
На крыльце бригадирова дома слепая старуха без слов тянула заунывный мотив. Она раскачивалась взад-вперед в такт напеву — убаюкивала на коленях ребенка.
Выждав, когда старуха прервала колыбельную, Василий Кирикович спросил, дома ли бригадир.
— А хто, богородной, его спрашивает? — ожила бабка.
— Да я не здешний. Мне надо срочно найти бригадира!
— На пожнях он. Сено кладет. Тут недалеко, за поскотиной. Ким-ярской-то дорогой поди, дак сразу за мостиком, на левой руке…
Василий Кирикович без труда отыскал эту пожню: он еще издали услышал людской гомон. На лугу работало человек пятнадцать — женщины, дети и трое мужчин.
Он подозвал к себе ближнего парнишку и велел ему быстро послать бригадира.
Скоро подошел щуплый мужичок с лоснящейся от пота бронзовой грудью.
— Я еду в Ким-ярь, — сказал ему Василий Кирикович. — Мне срочно нужна хорошая лошадь. Нас двое и порядочно багажа.
Бригадир догадался, что это, верно, и есть Кирика Тимошкина сын, с телеграммой от которого не раз прибегала к нему завпочтой.
— Ладно. Поможем, — и крикнул, обернувшись к работающим: — Ванько!..