— Не обязательно сейчас. Но к двум часам чтоб была в конторе. А за овцами ты посмотришь.
Андрей, так и не проронивший ни слова, опять взялся за паяльник.
— Ой, да как она там жить-то будет? Хочь бы загодя сказали, так я бы пирогов напекла…
— Ну что ты, мама! Жила же я в интернате, — подала голос Ольга.
— Пироги и там будут: Гоглевы справно живут. И ничего лишнего брать с собой не надо. Одежду только: все-таки в людях жить. Да и девушка, сами понимаете…
— Одежи-то, слава богу, хватит! На люди показаться не стыдно, — с достоинством ответила мать. — У Гоглевых-то, сказывают, сын из армии пришел?
— Да, Виталий дома.
— Ну, ну!..
Хозяйка собралась было ставить самовар, но председатель, сославшись на неотложные дела, ушел.
…Виталий явился в контору с армейской точностью — ровно в час дня. Он так и пришел в военной форме, только без погон и в резиновых сапогах. Рослый, подтянутый, с живым лицом, он ничуть не походил на свою сестру, и председатель подумал: Валентина — в отца, а этот и характером, должно быть, в мать, и глаза, как у матери — карие.
Михаил Семенович плотно прикрыл дверь кабинета, усадил Виталия к столу напротив себя и без лишних разговоров спросил:
— В колхозе остаешься или на стороне местечко подыскиваешь?
— Пока в колхозе, а там — увижу, — Виталий улыбнулся, обнажив крупные белые зубы.
— Так дело не пойдет. Мне надо точно знать, на что я могу рассчитывать. Мы тебя учили, специальность дали…
— После училища я свое отработал. Полных два года.
Виталий держался свободно, смотрел прямо. Это был уже не тот бессловесный парнишка, выпускник профтехучилища, которого можно повернуть как угодно и куда угодно. Теперь он сумеет, если нужно, постоять за себя. Председатель почувствовал это сразу и сказал:
— Знаю. Потому и спрашиваю: останешься или уйдешь?
Михаил Семенович был уверен, что Виталий, которому, конечно, в подробностях известен вчерашний разговор в Медвежьей Лядине, не сможет прямо и определенно ответить на такой лобовой вопрос. И он не ошибся. Виталий заметно смешался и уже без прежней твердости сказал:
— Меня город не особо тянет. Если условия подходящие, можно и в колхозе поработать.
— Понятно. Машину просишь?
— Неплохо бы…
— Еще что?
— Сюда переехать. Всей семьей.
— А что, без отца-матери, один, жить здесь не можешь?
— Почему же? Прожить можно. Но зачем, если есть возможность переехать?
— Как раз возможности такой нет.
— Почему? — Виталий удивленно поднял черные брови и встретился взглядом с председателем. Михаил Семенович глаз не отвел.
— Нам негде разместить скот. Коров некуда поставить. Помещения нет. Понял?
— Понял, — Виталий сник.
— Договоримся так: пока отдыхай, с ружьецом поброди, а потом, этак через месяц, дадим тебе машину. Есть у нас один шофер-пьяница, давно ищу, кем бы его заменить… И на квартиру тебя здесь устроим. К какой-нибудь старушке.
Живи, работай.
— У отца здоровье плохое. Не хотелось бы мне откалываться. Все-таки два года не виделись… Да и чего в людях жить, когда свой дом есть?
— Не возражаю. Оставайся в Медвежьей Лядине. Дадим тебе нового «беларуся», а отец на лошади, сколько может, поработает. Машину туда давать нельзя: зимой дороги нет. На будущий год, если отец с матерью захотят переехать, сразу перевезем. Моему слову можешь верить.
— Я все понимаю. А вот сестра…
— Что — сестра?
— Она никак не хочет там оставаться. Надоела, говорит, такая жизнь. В лесу, без людей…
— А ты поговори с нею, объясни обстановку. Убеди ее. Подчеркиваю — только на одну зиму!
— Это не так просто — убедить, — хмуро сказал Виталий. — Она ведь права. Пятнадцатилетней стала доить коров и с тех пор нигде не бывала. Она же ничего в жизни не видела, ни-че-го!..
— Знаю, Виталий, — председатель сдвинул рыжие брови и долго смотрел на свои руки, огрубевшие, загорелые, совсем не учительские руки. — По себе знаю… — он поднял на Виталия грустные глаза. — А что делать? Рад бы я, но положение с коровами абсолютно безвыходное!.. Сегодня я посылаю к вам — вместе поедете — подменную доярку, чтобы мать у тебя могла отдохнуть. Кстати, не забудь получить ей отпускные… Потом Валентине отпуск дадим. Пожелает — в дом отдыха ее отправим. А больше… больше я ничем помочь не могу. Но зиму как-то протянуть надо. Надо!.. — он помолчал. — Ну, как решаешь? Останешься дома — на тракторе, или на машину пойдешь? Тогда уж и квартиру подыскивать будем.
— На трактор мне не хочется, — неуверенно сказал Виталий. — Лучше на машину.