…Только ли мне, устающему в современном шумном городе на современной работе, в условиях современного горкомхоза, в современном быту, то и дело хочется в тишину и покой девственно-обнаженной природы, в лес? К чистой песне реки, на берег моря, в горы. Чтобы отдохнуть от битком набитых автобусов, троллейбусов и трамваев, очиститься от бензинного смрада, чтобы хотя на время разгрузиться, освободиться от забот и обязанностей, вернуть телу силу, а душе — радостную чистоту.
И мало ли еще людей, которым в какое-то время просто необходимо окунуться в эту природу, упрятаться в лесу или на вечном, как мир, прибое пустынного морского побережья от тяжкой ли потери, незаслуженных обид и оскорблений, от дурной накипи на сердце, чтобы устоять на своих ногах и вернуться в жизнь обновленным. Как это было в моих свиданиях с Каранаком, который не испытал еще всей разрушительности потерь, поэтому его дорубливают, поэтому то и дело горит… О если бы у крика «Остановитесь! Опомнитесь!» была спасительная мощь!
ПОСЛЕДНИЙ МАРШРУТ ЮДАКОВА
Познакомились мы в 1969 году.
Я с отрядом охотоведов вел полевые работы на юге Приморья. Наш базовый дом стоял в верховьях Уссури, где ширина ее всего двадцать — тридцать метров и она необузданно скачет с переката на перекат. Была сентябрьская слякоть, комариное мученье, а мы торопились разойтись на учет изюбров в осенний рев. Спешка, суета, бесконечные вопросы и разъяснения. И заботы: у одного мотоцикл сломался, другой не может мотор на лодку приспособить, третьему загорелось взять лицензию на отстрел рогача, четвертый проводника никак не найдет. А в итоге я от всего этого издергался и устал, решил, грешным делом, как можно быстрее уйти недели на две в истоки Уссури, поближе к облакам и подальше от сутолоки, в самую что ни на есть изюбрино-медвежье-тигриную глухомань. Завтра же.
Все было уже готово к дальнему маршруту, в предвечерней тишине я изучал карту предстоящих походов, гадал, какого таежного зверя встречу, и радовался, что это будет уже завтра.
…В комарином гомоне будто бы один голос вдруг стал гудеть резче и громче, да как-то неровно, с перебоями, потом взревел коротко и снова притих. Я поднял голову и прислушался… По грязной разбитой грунтовой дороге приближался мотоцикл. «Кого это несет? Наши все дома. И по такой дороге», — подумал я. А сам пошел навстречу.
На густо облепленном грязью и измочаленном зеленью ветвей «Урале» были двое. В пропыленных зеленых энцефалитках и беретах. Мотоцикл катил быстро, а вместе с тем ловко и осторожно объезжал лужи, ухабы и вывороченные камни. Я отметил: «Хорошо едут».
— Добрый вечер. Здесь охотоведы экспедиции базируются? Мы к вам. Юдаков Анатолий, Николаев Игорь. Из Биолого-почвенного института.
— Рад познакомиться! Слышал о вас. Подъезжайте как к своему дому. Откуда на ночь глядя?
— Из Ольги.
— Из поселка? С моря?
— Угу. Через перевал. Окольными путями. Кое-как прорвались. Такие же дороги и еще хуже.
— Какая нелегкая вас гонит?
— Об этом еще поговорим. За тем и приехали.
Тот вечер растянулся за полночь. Мои новые знакомые подробно, с любовью к делу рассказывали о начатой ими работе по учету численности тигра и изучению его экологии, о планах. На своем «Урале» они исколесили почти все южное Приморье, а теперь двигались севернее.
В люльке мотоцикла было все, что нужно для ночевки в любом месте — палатка, продукты, посуда и прочее. Самое необходимое, но ничего лишнего.
Казалось бы, что изучать: всем известен амурский тигр с мудреным латинским наименованием «Пантера тигрис алтайка». Разве неведомы его повадки, образ жизни, отношение к соседям по уссурийской тайге, к человеку и его собственности? Но затягивающее это дело — писать о тигре, вот и пишут — по знанию и по тщеславию, на собственном и чужом материале, новое и затерто старое. Отважные таежные исследователи и столичные краснобаи. Таких много, а истинных тигрятников, как Капланов, — раз-два, и обчелся.
Он — почти легенда. Тысячи пеших километров по тигриным следам, бесконечные ночевки у костра — где темень накроет или злая непогода. Горы, тайга, снега и морозы. И одиночество. Зато познакомился Капланов с тигром в «лицо», сошелся с ним на «ты», много узнал из его скрытой жизни. А легендой он стал потому, что погиб совсем молодым. От пули браконьера в спину. Ушел, оставив нам книгу о тигре, в которой новое и конкретное — на каждой странице.
С тех пор прошло более тридцати лет, но другие каплановы не появлялись, и снова был тигр вроде бы беспризорным. Судьба царя уссурийских зверей оставалась трагической, а образ жизни таил в себе много неизвестного.