Прошлое, столь несовершенное, суетное, противоречивое, с домашними драмами, страстями, убийствами, отравлениями, предательством, роковой любовью… Оно все равно теперь казалось почти раем, эпохой, канувшей в Лету. Похоронив своих мертвецов тогда, в прошлом, в доме на озере все равно мечтали о будущем, грезили о счастье.
Что стало с теми грезами? С теми надеждами?
Надежды теперь воплощали дети. Августа, Лидочка и крохотный Сашхен… Думая о них, слушая Генделя, вспоминая былое, Клавдий Мамонтов четко осознавал, что обретенные свобода и независимость необходимы для защиты их от окружающего хаоса. Ради этого он был готов умереть.
– Я давно собиралась найти для Лидочки преподавательницу французского языка, – сообщила Вера Павловна. – Подбирала кандидатуру. Сейчас в дом посторонних, чужих людей нельзя пускать. Надо, как во времена Михаила Булгакова, когда он и его знакомые на Пречистенке в профессорские квартиры, превращенные большевиками в коммуналки в двадцатых годах, искали «на подселение» жильцов, которым доверяли, исключительно из своего круга. Ну и мы проявим осторожность. Я подумала о Наташе, вдове Юры Авессоломова. Я ее знаю с детства, мы жили в одном доме, еще родители наши дружили. Она моложе меня. Хотя наши пути давно разошлись, но из виду мы друг друга не теряли. Зимой муж Наташи умер, что стало для нее тяжелейшим ударом. Я ездила на похороны – помните, Макар? Вы мне еще авто с водителем дорогое заказали как барыне. Мы созванивались с ней – она коротает время на даче, извелась вся от горя, места себе не находит.
– Ваша знакомая преподает французский? – спросил Клавдий Мамонтов. Потому что Макар молчал, наклонился и достал из-под рояля еще одну бутылку скотча, отсалютовал им и плеснул в стакан. Заиграл тихонько снова Скрябина.
– Она литературный переводчик с большим стажем, – ответила Клавдию Вера Павловна, наблюдая, как Макар, уже не таясь, залпом осушил полный бокал виски. – Переводила с французского, немецкого и английского. Средневековая европейская литература, поэзия – ее конек. Но она много переводила и французские сказки. Она сама кладезь сказок… Столько их знает. Она смогла бы учить Лидочку французскому и немецкому, опираясь на свой английский. На базе сказок и волшебных историй. Как мы сейчас изучаем с Лидочкой историю и культуру Греции и Рима, классику, через античные мифы. Августа будет присутствовать на всех уроках, и ее безмолвный контакт с Лидочкой кроме английского и русского пополнится и другими языками. Необычно, да, но мне кажется, реально.
– А ваша подруга согласится учить маленьких детей? Приехать сюда, на озеро, жить с нами? – Клавдий Мамонтов смотрел на Макара – встать и отнять у него бутылку? Но унижая его на глазах у гувернантки, можно ли его спасти от запоя?
– Я с ней беседовала. Она скорбит по мужу и страдает от одиночества. Она в принципе не против. И детей она любит. Она исключительно честный и порядочный человек. Умна и интеллигентна, широко мыслит. Она мне объявила: «Верочка, если бы ты меня позвала к себе, к своим внукам, я бы не задумываясь согласилась. Твоя поддержка и общество неоценимы. Но ты сама наемный учитель, у тебя есть богатый работодатель. Я не знаю его. Смогу ли я существовать с ним под одной крышей, исполняя его богатые капризы». Видите, я ничего от вас не скрываю – она колеблется, потому что не хочет оказаться в зависимом положении прислуги. У нее есть средства на жизнь, немного, но достаточно, и она дорожит свободой. Ей работа, в сущности, нужна, чтобы отвлечься от скорби, чем-то занять свой деятельный ум. Переводами она продолжает зарабатывать, но ее крайне угнетает одиночество. Она хотела бы сначала познакомиться с вами, Макар, чтобы оценить вас как работодателя. И уж потом решить. Необычные требования, да?
– Почему? Вы тоже не сразу согласились, присматривались ко мне. – Макар встал, захлопнул крышку рояля. – Клава, Вера Павловна, а давайте пригласим вашу Наташу…
– Она Наталья Эдуардовна. Ей шестьдесят четыре года, – спокойно объявила Вера Павловна.
– Наталью Эдуардовну в ресторан. В «Турандот» или «Пушкин»?
– Нет, Макар. Она в ресторан не поедет. Она все еще в трауре. Наташа сейчас живет на даче в Сарафанове. Если хотите, я договорюсь с ней – вы навестите ее. Все и обсудите. Мне пришлось сказать ей правду – что у вас трое детей, вы отец-одиночка, ваша бывшая жена лишена родительских прав и осуждена за убийство. Что вы замечательный молодой человек, ставший мне родным и близким.
Макар развел руками. Поклонился. Его уже вело от виски.
Поездку пришлось отложить на три дня. Макар сорвался в запой. И Клавдий Мамонтов, как ни пытался, привести его в норму не мог. Справиться с Макаром кое-как удалось лишь на четвертый день. Вытрезвление затянулось. В результате в Сарафаново они припозднились.