Настала и наша очередь. Газ до упора на взлетный режим. Мотор в тысячу лошадиных сил оглушительно взревел, машина, сдерживаемая тормозами, затряслась как в лихорадке, после чего я дал ей волю, отправив самолет в небо, как голубя из рук. Перегрузка вдавила мое тело в пилотское кресло, палуба ушла из-под колес, и вот моя машина уже в воздухе, все выше и выше поднимаясь в светлеющее небо. Обернувшись, я увидел, что следом за мной с палубы «Акаги» начали взлетать и остальные машины моего сентая.
В воздухе становилось тесно от самолетов. Справа от нашей группы, постепенно отставая, зависли в воздухе пикировщики Аичи D3М с «Секаку» и «Дзуйкаку», отличительной особенностью которых были не убирающиеся в полете шасси, закрытые аэродинамическими обтекателями.
Выстроившись в боевой порядок, ударная формация взяла курс на юг, чтобы впоследствии, повернув на запад, атаковать Перл-Харбор со стороны восходящего солнца. Полет проходил на предельно малой высоте, над самыми гребнями волн. Сделано это было потому, что незадолго до начала операции наша разведка получила информацию о наличии на острове Оаху радиолокационной станции, не способной обнаруживать самолеты, идущие на малых высотах. Чем сильнее мы прижмемся к воде, тем меньше будет шансов, что противник обнаружит нас, успеет привести в боевую готовность зенитную артиллерию и поднять в воздух истребители. Кстати, адмирал сказал нам, что в прошлый раз только врожденное американское разгильдяйство уберегло наши самолеты от обнаружения этим радаром почти за час до момента нанесения удара по гавани Перл-Харбора.
Береговую полосу острова Оаху мы увидели в 05:56, в тот самый момент, когда за нашими спинами над горизонтом расплавленным металлом прорезался краешек восходящего солнца. В этот момент от ударной формации отделились две группы истребителей по девять машин каждая, чьей задачей было атаковать и блокировать расположенные на восточном берегу острова аэродромы Канэохе и Беллоуз.
Дальше счет пошел на минуты, и ударная формация, набрав восемьсот метров высоты, перевалила через гребень возвышенности, отделявшей восточный берег от гавани Перл-Харбора. Открывшаяся с высоты картина заставила мое сердце радостно забиться. Во-первых, в гавани находились не только шесть американских линкоров, из которых только три считались боеспособными после нашего прошлогоднего визита, но оба наших злейших врага – авианосцы «Энтерпрайз» и «Хорнет». Во-вторых, мы опять застали этих янки за час до побудки и подъема флага, как они любят говорить, «со спущенными штанами». Теперь мы могли снова повеселиться, как подвыпившие матросы в квартале «красных фонарей», и выдернуть из хвоста американского орла последние оставшиеся у него перья.
Прижав к горлу ларингофоны, я направил самолет в сторону одного из американских авианосцев, стоявших в так называемом линкорном ряду, и, прервав радиомолчание, произнес врезавшуюся мне в память кодовую фразу: «Тора, Тора, Тора! Тэнно хейко банзай!»
Как и в прошлый раз, зенитный огонь был спорадическим и неточным. Кроме всего прочего, американских зенитчиков, дежуривших на батареях ПВО, слепило встающее за нашими спинами солнце, в то время как все наши цели были прекрасно освещены и представляли собой легкую добычу. Таких идеальных условий для атаки у нас не было даже седьмого декабря. Нет, наш адмирал Ямамото, который придумал и спланировал всю эту операцию – величайший военно-морской гений, равный британскому адмиралу Горацио Нельсону и победителю русского флота при Цусиме адмиралу Хэйтэхиро Того, превратившего нашу Японию в первоклассную морскую державу.
Снизившись до предельно малой высоты, мое звено атаковало американский авианосец 800-килограммовыми фугасными бомбами, используя топмачтовое бомбометание. Мой штурман-бомбардир сбросил бомбу только тогда, когда я, казалось, мог уже различить каждую заклепку на борту американского корабля. Избавившись от смертоносного груза, наш самолет полез вверх, палуба «американца» молнией пронеслась под крыльями, и тут нас настиг сперва грохот взрыва, а вслед за ним восторженный вопль нашего стрелка-радиста:
– Мы сделали это, Мицуо-сама! Хэнно тейко банзай!
Бросив назад беглый взгляд, я увидел столб ревущего пламени, смешанного с дымом, вырывающийся из дыры в палубе американского авианосца ближе к его корме. Очевидно, что наша бомба, отскочив от воды, попала выше бронированного борта, между ангарной и полетной палубами, и взорвалась возле самолетоподъемника, разметав и воспламенив подготовленные к вылету американские истребители дежурного звена. Повреждения очень тяжелые, если не смертельные. Даже если американским матросам удастся погасить пожар, то авианосец точно окажется небоеспособным на несколько недель.