– Так что, товарищ Люлька, – закончил свою беседу Лаврентий Берия, – такие двигатели нам сейчас значительно нужнее, чем обычные. Турбореактивные, реактивные самолеты и крылатые ракеты еще немного подождут, а все остальные дела ждать совсем не будут.
Финансирование на новое ОКБ было выделено за счет средств, полученных за счет закрытия тупиковых проектов истребителей-перехватчиков с жидкостными ракетными двигателями, нужда в которых в последнее время совсем отпала в связи с действиями авиационной эскадры особого назначения.
По прибытии в Рыбинск, где и размещалась новое ОКБ, Архипа Люльку ждал еще один шок – новый, в масле, двигатель-прототип ТВ-117В, со всей прилагающейся к нему технической документацией, взятый из ремкомплекта эскадры адмирала Ларионова. Двигатель сопровождал инженер-двигателист, готовый дать все необходимые пояснения. При собственном сухом весе в триста килограмм, двигатель выдавал полторы тысячи лошадиных сил, что было в три раза лучше, чем у самых совершенных образцов поршневых двигателей, и почти в два раза экономней по расходу топлива на одну лошадиную силу. Такой двигатель должен был совершить прорыв в авиастроении. И только тут Архип Михайлович наконец до конца понял, что и откуда взялось, и с энтузиазмом погрузился в работу.
Несмотря на то, что большинство инженерных решений были даны уже в готовом виде, предстояло решить множество технических задач, вроде создания еще не существующих жаропрочных материалов для лопаток турбин и камеры сгорания. Также, для опытного производства были необходимы высокоточные станки для обработки деталей компрессора и турбин, а также специальные высокооборотные подшипники, аналогов которых еще не существовало.
Но эти сложности только раззадоривали Люльку как инженера. Ведь недаром же в нашей истории он всего через пять лет сумеет создать свой первый турбореактивный двигатель, стоявший на первых советских реактивных самолетах. И все это без какой-либо помощи и поддержки из будущего, только при содействии пленных немецких инженеров, владевших этим вопросом куда хуже потомков.
Четыре месяца канули в напряженной круговерти лихорадочной работы. При этом Лаврентий Павлович, курировавший все подобные разработки, чуть ли не ежедневно осведомлялся о состоянии дел. Конечно, это немного нервировало, но, с другой стороны, стоило Архипу Михайловичу сказать, что нужно вот это, это или это, то все искомое немедленно находилось, пусть даже нужное оборудование или материалы надо было заказывать в Америке, и везти в СССР через два океана.
И вот настал тот волнительный момент, когда на испытательный стенд установили первый, еще сшитый на живую нитку турбовинтовой двигатель ТВ-1, который из-за отсутствия независимого узла отбора мощности был несколько проще турбовального. Но тут главным было отработать схему, а дальше уже должно быть гораздо легче, тем более, что легким и экономичным турбовинтовым двигателям тоже должно было найтись немало работы. Например, ОКБ Яковлева уже работало над проектом турбовинтового истребителя, построенного по схеме заморской «аэрокобры» с расположением двигателя за кабиной пилота. А ОКБ Ильюшина работало над проектами турбовинтовых версий дальнего бомбардировщика-торпедоносца Ил-4, и бронированного штурмовика Ил-2.
На стенде новорожденный двигатель вел себя на удивление прилично, не показав ни лишних вибраций, ни перегрева и прогара камеры сгорания. Только вот, голос у него, как и у любого младенца, оказался громкий, протяжный и звонкий, такой, что даже метрах в ста от стенда было невозможно разговаривать, а на более близком расстоянии шум доходил до болевого порога.
После того как двигатель отработал на стенде сутки, он был снят и разобран буквально по винтику для оценки процессов износа, после чего Архип Михайлович Люлька в своем кабинете-закутке снял трубку «вертушки» и сообщил своему куратору, что «операция прошла успешно, пациент жив и почти здоров».
– Это же просто замечательно! – обрадовался Берия, – вы, товарищ Люлька, совершили большое дело! Ваши новые моторы очень нужны Советскому Союзу, так что продолжайте в том же духе.