Верховный с интересом, и даже с уважением посмотрел на сына.
– А ты поумнел, Василий, – констатировал он, – и повзрослел. Был балбес в форме, а сейчас передо мной взрослый мужчина, боец. Не зря я тогда отправил тебя в Кратово. Вижу, что ОНИ сделали из тебя человека.
– Знаешь, отец, – задумчиво сказал Василий, – ОНИ мне просто сказали: Василий, ты СТАЛИН, а потому ты должен быть, а не казаться. Надо быть таким, чтобы тебе, отец, никогда уже не было за меня стыдно. Я так и стараюсь делать. Наверное, у меня что-то получается.
– Получается, Василий, – одобрительно кивнул Верховный, – и командующий корпусом Савицкий, и твой комдив Руденко, все они тебя хвалят. Отличный, мол, летчик, и хороший командир полка. Про эти твои штучки с пьянками-гулянками теперь мне никто уже говорит. Я рад за тебя, сынок. Ты смог перебороть в себе эту дурную привычку, и это приятно для отца.
– Папа, – сказал Василий, – я понял, что нельзя дурманить себя водкой. Война требует людей с острым и свежим умом. И, вообще, у меня теперь есть по-настоящему большая мечта и цель жизни. Я хочу полететь в космос, если не первым, то вторым обязательно. А для этого требуется безупречная репутация и железное здоровье. Мы тут с ребятами еще в Кратово немного подумали, и пришли к выводу, что с учетом всех имеющихся у нас сведений, отправить первого человека на орбиту СССР сумет лет на десять раньше, в году примерно пятидесятому.
– Даже так, Василий? – улыбнулся Верховный, – Я очень рад, что у тебя ТАКАЯ мечта, а не как у некоторых… Не буду тебя разочаровывать, потому что, наверное, ты прав. Если большевики поставят перед собой эту цель, то они ее обязательно добьются. Меня тут уже убеждали – насколько это важное и нужно дело – космос. Могу тебе сказать, что товарищ Королев над этим вопросом уже работает, пока, правда, чисто теоретически. Сумеешь и дальше держать себя в руках – будет тебе отряд космонавтов. Тем более, что набирать их будут из таких как ты летчиков-истребителей. Ну, что, сын, ты доволен?
– Да, отец, – ответил Василий, – Я очень хочу, чтобы ты мною гордился.
Вождь отвернулся к окну, и, чтобы не увидел Василий, тайком смахнул непрошенную слезу. Этого железного человека, что называется, пробило.
– Ладно, сынок, – произнес наконец он, – Лучше расскажи мне, как вы там дрались, и как показали себя новые самолеты?
– Ла-5, – сказал Василий, – машина замечательная, но не без недостатков. Тяжеловат в пилотировании, да и в кабине жарко, как в финской бане, особенно летом. Но мотор – зверь, обзор из кабины хороший, а новые двадцати трех миллиметровые пушки выше всяких похвал. Новый «Яша», конечно, полегче и поудобнее «Лавки», но огневая мощь у него, даже с тремя пушками по двадцать миллиметров, все же не та.
Знаешь, папа, как это замечательно видеть – всего одно твое попадание, и «мессершмитт» в воздухе на куски, а «юнкерс», или «хейнкель» валится вниз уже после двух или трех снарядов. Вот, смотри, как это было…
И Василий стал увлеченно двигать руками, показывая отцу случаи из своей боевой практики. В сталинском кабинете заревело разорванное пушечными очередями фронтовое небо Брянска, в котором армады «юнкерсов» так и не прорвались к своим целям, и рушились вниз на русские леса и поля.
Конечно, Вождю было приятно слушать этот увлеченный рассказ сына, и смотреть, как он показывает ему все перепетии своих воздушных боев. ТАКИМ Василием, он, пожалуй, мог бы гордиться и без всякого космоса. Но, если у мальчика появилась такая мечта, то пусть оно так и будет. Конечно, есть риск, что однажды его собьют, но Верховный уже понял, что если отстранить сына от фронта, то все может вернуться на круги своя. Нет, он все же сделает лучше. Василий, кажется, действительно готов к командованию дивизией, тем более, что в ТОЙ истории он справлялся с этим вполне успешно.
– Значит так, сын, – сказал он, дослушав все до конца, – В связи с формированием еще одного авиакорпуса ОСНАЗ, твой командир, генерал-майор Руденко, уходит на повышение и просит назначить на его место тебя. Есть мнение, что следует последовать его совету. А ты как думаешь – справишься?
– Думаю что справлюсь, отец, – кивнул Василий, – но у меня есть к тебе два вопроса.
– Спрашивай, сын, – немного настороженно сказал Верховный.
– Во-первых, товарищ Верховный Главнокомандующий, – официально обратился к отцу Василий, – для того, чтобы не допустить бомбовых ударов по нашим войскам, в ходе Брянской операции мы перехватывали вражеские бомбардировщики в глубине оккупированной немцами территории в двадцати-сорока километрах от фронта. Но сбитые там самолеты нам не засчитали, поскольку, согласно приказа НКО номер 0229 от девятнадцатого августа прошлого года для этого требуется подтверждение со стороны наземных войск, которого на месте падения сбитого самолета не было и быть не могло. Кино-фотопулеметов на наших истребителях тоже пока нет. Мне-то, конечно, все равно, но вот ребята обижаются. Пусть мы воюем не из-за записей в летных книжках, но ведь это несправедливо. Тем более, что почти все летчики отсылают денежные аттестаты семьям и выплаты за сбитые ими самолеты в такое тяжелое время совсем не лишние.