- А я в механики подамся.
- И плавать вместе будем. – Я - Мастер. Ты - Дед.
Друзья тихонько рассмеялись и, посидев еще, пошли отдыхать, думая о том, как закончится переход в Сейсин и как они вступят в бой.
Но боя не было. К огорчению ребят, Сейсин был освобожден от японцев до подхода «Ташкента». О яростной схватке, которая произошла в порту, напоминали лишь гранитные стены причалов, развороченные мощными взрывами, обугленные склады, выбитые стекла кирпичных построек да соя. Десятки тонн ее, спешно приготовленные к отправке в Японию, кучами лежали прямо на причалах. И кучи эти горели. Но пламени не было. Огонь едва пробивался сквозь запекшуюся корку. В порту стоял чад. Он перехватывал дыхание бойцов. Они прямо с борта «Ташкента» спешили за город, где все еще грохотали орудия, где продолжался бой.
А ребята, у которых чесались руки от желания участвовать в горячем деле, вызвались тушить сою.
- Соя для корейского народа, что для нас хлеб. Не дадим добру пропасть. А ордена подождут, - сказал Жора.
И они, крепко сжимая тугие пожарные шланги, спущенные с борта «Ташкента», яростно били струями воды, заглушая огонь.
Глава третья. Курс на Отомари. ***В Японском море. - Боевая тревога. - Остров в огне - Один на двоих***
- И все-таки это не то! - сожалел Жора, когда «Ташкент», окончив десантные операции в Корее, возвращался к родным берегам. - Война, между прочим, ждать не будет. Пока ходим: туда-сюда, она и кончится. А мы с тобой, Корешок, даже самурая живого не видели. И какие могут быть награды? Пройдет время, чем докажем, что в японской войне участвовали, десант высаживали. Будем сидеть на завалинке и помалкивать в тряпочку. Обидно!
Оба были разочарованы. Им казалось, что походы с десантом ничем не отличаются от обычных рейсов.
Но война продолжалась. «Ташкент», приняв новый десант в бухте Находка, спешно был направлен к берегам Южного Сахалина.
- А нам туда и надо! - воодушевился Жора. - Мечта нашего Семушкина исполнится. Напомним япошкам «Трансбалт».
Японское море штормило. Резкие порывы ветра курчавили на высоких гребнях барашки, гнали их навстречу «Ташкенту». И Феде, впередсмотрящему, на баке все чудилось, что это зловещие торпеды поднимают бурун н неуклонно стремятся к борту.
Многие красноармейцы, ни разу не бывшие в море, приуныли. И дело было не только в нудной качке. Они испытывали такое чувство, словно оказались вне надежного окопа, полностью открытые врагу. А он, невидимый, затаился где-то в пучине моря и со злорадной насмешкой наблюдает за ними, выбирая удобный момент, чтобы безнаказанно расстрелять их.
Жора в свободное от вахт время брал гитару и шел с Федей к бойцам в трюм поднимать, как он говорил, боевой дух. Ребята пели песни. Рассказывали морские небылицы. Иногда Жора вдохновенно читал свои стихи:
Идет «Ташкент», на море ночь спустилась.
Взошла луна, красива, чуть бледна.
На борт вдруг бросилась и с грохотом разбилась
Холодная, свинцовая волна.
Бойцы на нарах оживлялись:
- Море, оно и есть море. Но, где наше не бывало, доберемся.
- Не каркай раньше времени, - ворчал какой-нибудь скептик. - Мало ли чо в этом самом море может случиться, недаром японским прозвали. Даст японец в бок - и булькнуть не успеешь. Тут до берегов-то о-о! Не домахнешься, не то что в речке.
- Не дрейфь, чудо-богатырь! - успокаивал Жора. – Ты на земле огня не боялся. А здесь кругом вода, между прочим, да еще какая, соленая. В ней не утонешь.
- Мы вот не утонули, - поддакивал Федя, - а какой год плаваем.
- Верно, Корешок, и наш с тобой девиз: мужчины уходят в море, мальчишки возвращаются на берег.
- Вы-то моряки, куда нам, пехоте до вас, - шутили бойцы.- Такие мужчины, а отчего не герои?
- А что? Запросто будем, - заверил Жора.
Боевая тревога сорвала всех с мест, не дав закончить чаепитие.
Жора и Федя бросились занимать свои места у «эрликона» на левом крыле верхнего мостика. Гут уже находился старшина 2-й статьи из военной команды. Он подготавливал пулемет к стрельбе.