Когда стемнело, с моря донесся какой-то посторонний, невнятный шум. Кажется, постукивал движок кавасаки. Откуда?! Неужели с Хоккайдо? Смельчак пересек пролив и идет сюда? А не подошла ли подмога? Одзаки напрягся. В поле зрения появилось пятно. Вскоре неясные очертания слегка прояснились... Это было совсем не то, что он ожидал увидеть. Не рыбацкое, знакомое с малых лет каждому японцу, родное кавасаки, а судовой бот. И на корме его трепетал красный, как отсвет солнца флаг. Одзаки невольно вырвался стон. Он снова натянул повязку. Туда, где он затаился, подходил бот. На борту его находились, словно бакланы на камнях, две фигуры. Разглядывая их, Одзаки решил: пуля первому, бросок - и штык второму...
Само провидение сулило удачу. На память пришло изречение предков: кто уйдет - не погонюсь, кто придет- не отвернусь .. Усмехнулся. Да, он захватит шлюпку и уйдет в море, к своим... Уйдет, чтобы, понабравшись cил, отомстить за позор Отомари.
Одзаки выставил винтовку, положил палец на спусковой крючок.
Бот, не дойдя несколько метров неожиданно круто развернулся и всем бортом прижался к гранитной стенке. «Будто к себе вернулись!» - зло подумал Одзаки, едва не спустив курок.
Прибывшие выпрыгнули из бота. Один, запнувшись, схватился за грудь и закашлялся. Другой быстро накинул на причальную тумбу швартовый конец.
Одзаки перевел мушку на него, заранее благодаря судьбу за физическую слабость первого. Но не выстрелил. Из шлюпки показалась голова третьего в каске. Задача осложнялась.
- Исаев, - сказал один моряк, - побудь в боте, а мы осмотрим, что тут и как.
- Есть, товарищ старпом! - ответил тот, что в каске, мальчишечьим голосом. - Между прочим, надо бы для истории трофей какой-нибудь захватить.
- Я тебе захвачу! Оставишь бот, головой ответишь.
- Ладно, я лучше насос проверю, что-то водичку плохо берет, как бы на обратном пути мотор не перегреть.
Двое ушли...
Судьба поворачивалась к Одзаки лучезарным лицом.
Оставшийся, нагнувшись в шлюпке, вполголоса запел:
В эту ночь решили самураи
Перейти границу у реки.
Но разведка доложила точно ...
«Пулю сберегу», мелькнуло у Одзаки, и он заставил себя лежать. Те двое еще были близко. Их силуэты удалялись медленно в сторону военных кораблей.
Морячок продолжал напевать. Каска съехала ему на лицо. Он снял ее, повертел и, беспечно отбросив, ударил в самое сердце японца словами:
И летели наземь самураи
Под напором стали и огня.
Одзаки дернулся словно от пощечины. Он не услышал своего выстрела, лишь ощутил толчок приклада в плечо. А сам, отбросив винтовку и выхватывая меч из ножен, уже ринулся к боту.
Черноголовый мальчишка прикрыл своим телом мотор. Поручик, ощерившись, столкнул труп ногой. Выбрасывать за борт не было времени. Сунув меч в ножны, он положил его рядом, на банку, и рванул поворотку. Но напрасно. Мотор молчал, будто умер вместе с хозяином. Одзаки остервенело начал искать зажигание и увидел в руке мальчишки, упавшей на мокрое дно, оборванный провод магнето. Его прошиб холодный пот. Оп лихорадочно соображал как быть: оттолкнуться ли от причала и отдаться на милость течения или снова искать убежища в развалинах порта?..
Опасность почувствовал сразу, всей спиной. Выпрямился. Над ним, на причале высились фигуры солдат дозора. Автоматы вскинуты. Шевельнись - рассекут очередью. Он, презирая смерть, метнулся к мечу. Но выхватить не успел. Солдаты прыгнули в бот. Один из них выбил меч за борт. Одзаки, словно расставаясь с жизнью, пронзительно завизжал и было бросился за ним. Сильные руки схватили его, подняли и швырнули на причал.
Одзаки приготовился к смерти. Он опустился на колени и молитвенно сложил руки. Сорванная повязка лежала на груди. Лицо, покрытое слоем пыли, было бесстрастно, как у Будды. Мускулы будто окаменели.
А перед ним топтался молоденький боец в больших ботинках и, чуть не плача, выкрикивал:
- Ах ты, самурай! Ах, шарашку в душу, морячка нашего убил! - Он щелкнул предохранителем автомата. - Да я тебя, гада ползучего, фашиста проклятого, в расход. В расход тебя!
Другой боец, выбравшись из бота, отстранил молоденького:
- Тихо ты! Самурай, похоже, харакири сделал.