Иван Спиридонович расположился на мягком диване. Он, не отрываясь, читал анкеты, которые подавал ему инспектор по кадрам, вытаскивая их из серой папки. Внимательно изучив анкету, долго держал ее на вытянутой руке, как бы вывешивая и прикидывая, удержит она человека, о котором говорилось в ней, на поверхности или нет. А вывесив и прикинув, хмурил редкие, белесые брови и все не решался, в какую же сторону отложить: в правую или левую. Глубокомысленно задумывался, жевал губами, то втягивая их, то вытягивая, словно посасывая любимое им лакомство. Потом уже нерешительно и осторожно клал анкету в ту сторону, которую, по его мнению, она заслужила.
«Как ест, так и работает», - усмехнулся Федя, но увидев, что инспектор по кадрам вперил в него свой единственный глаз, покраснел и смущенно подумал: «Чего это Нельсон так удивился?»
А инспектор и узнавал его и не узнавал. Разглядывая Федю и что-то вспоминая, он поворачивал голову и так и этак. Потом вдруг улыбнулся. Вот, мол, еще один бывший несмышленыш, которому когда-то на свой страх и риск пришлось давать путевку в жизнь, вышел в люди. Не сбежал. И шторм его не взял, и волна не смыла, и пуля миновала. Крепко держится на палубе. Молодец-молодцом. Настоящий морской волк. Такой далеко пойдет и, конечно, будет или капитаном знаменитым или опытным старшим механиком. Значит и он как инспектор не зря протирал штаны. А время какое было! Невод забрось - и ни одного специалиста для флота из улиц Владивостока не вытянешь. Иные погибли, иные воевали, А те, кого война не призвала, все на учете. А вот такие ребята и выручили торговый флот в тяжелую минуту. Честь им и слава!
Анатолий Васильевич, кашлянув, что-то сказал на ухо начальнику политотдела. Тот живо вскинул голову и окинув Федю острым взглядом, спросил:
- А как же имя и отчество моряка?
- Федор Степанович Корнев, кочегар первого класса парохода «Ташкент», - отчеканил Федя и невольно мельком снова посмотрел на Тушкина.
Иван Спиридонович даже глазом не повел, лишь тоненькая анкета, которую задержал дольше прежних, дрогнула в его руке.
«Не признает и не надо! - подумал Федя. А может, не верит, что это я. Или стыдно ему».
Немой монолог его был прерван:
- Юнга, значит? Да такому молодцу диплом - и механик готов. Не так ли, -Корнев?
- Теории бы немножко, а практики навалом, -улыбнулся Федя с облегчением.
- Да! - весело поддержал его начальник отдела кадров. - Надо чтобы и теории было навалом. Сейчас учиться есть время. Это в годы войны не было.
Все оживились, кроме Тушкина. Федя думал с неприязнью: «Ну что он там с этими анкетами?» И тут же услышал спокойный вопрос начальника политотдела:
- А кем хочешь быть, если не секрет?
- «Дедом!» - вырвалось у Феди, но он тут же поправился: - Старшим механиком, таким, как наш Яков Семенович Кудановский.
- Да, таким «дедом» можно. Желаю тебе большого плавания, Федор Степанович Корнев, Как вы думаете? – обратился он к членам комиссии.
- Корнев не подведет, - за всех ответил Анатолий Васильевич, - я в этом уверен.
- А я, товарищ первый помощник капитана по политической части, не уверен, - вдруг раздался голос Тушкина. Все удивленно повернулись к нему. А он с видом человека, труды которого не пропали даром, потряс анкетой: - А вот здесь наглядно, лучше некуда, видно, что ваш Корнев может лгать! Да, да, лгать. Самым настоящим образом врать. Вот, пожалуйста, убедитесь сами, его рукой в графе, в которой спрашивается об отце, черным по белому, взгляните, написано - погиб...
У Феди запылало лицо. Он не знал, куда себя деть. Ему казалось, что взгляды всех членов комиссии обжигают его презрением. «Надо же разобраться! - все кричало в нем. - Подождите! Не слушайте этого Тушкина. Это не так. Я не хотел лгать. И Тушкин знает почему. Если бы я тогда сказал правду - я бы не стоял здесь. Значит, не было бы одного моряка, специалиста, как вы говорите. Зачем сейчас об этом? Давно все, забыто. Отца нет. Я работаю. Хочу учится. Что я сделал? Я не понимаю, для чего Тишкину ворошить прошлое. Для чего?! - И вдруг его озарило. - Да ведь Тушкии живет этим. Его цель найти в человеке червоточинку. Он не представляет себе человека без нее. Для него нет честных людей. Они просто прикидываются такими. И рано или поздно подведут. Но он, Тушкин, не даст. Не позволит. Он начеку. Найдет эту самую червоточинку. И вскроет ее перед всеми. В этом его счастье и предназначение. Анкеты для него, как поплавок для рыбака. Сразу видно, что там, н глубине. Есть рыбка или нет? Клюет она или нет? И вот поймал, вытянул! Смотрите, какая гнусная рыба водится в чистой воде! И нет для такого рыбака большего наслаждения... Когда перестанут подпускать его к берегам чистой речки? Когда?!»