И как бы доказывая это, Федя сунул руки в карманы своей морской робы, сжал кулаки, и выйдя из очереди решительно направился к выходу из сквера.
В цирке кончилось представление. Скверик сразу наполнился потоком людей. Он захватил Федю, увлекая его. На улице Федя стал проталкиваться в сторону. Какая-то девушка в белой спортивной блузке перегородила ему дорогу. Он грубо отстранил ее и изумленно замер.
- Мышка! - вскрикнул так, как будто повстречал самого дорогого человека, так необходимого ему сейчас.
- Нет! - встряхнула мальчишеской прической девушка и лукаво сощурила большие глаза. - Катя!
Она звонко рассмеялась и подхватила Федю под руку.
[1] Дорка – небольшая моторная лодка
Глава седьмая. Отпор. ***Гуляка.-В ресторане «Золотой Рог». - Катя- Конец «Черной кошки»***
В тот вечер Губастый, как обычно, толкался в «Фиалках», в шумном многолюдном сквере. Теперь, можно сказать, он остался вдвоем с Мариманом, не считая Ленки. Мирное время давало знать. В милицию пришли работать бывшие фронтовики. А с теми много не поговоришь. Карманщики разбежались кто куда. И Мариман уже не мог их собрать под свое начало. Чтобы не уронить свой престиж среди блатной братии, он распустил слух, что теперь возглавляет банду «Черная кошка».
Ленка у них все еще выступала в роли подсадной утки. Сегодня Мариман промышлял с ней в ресторане «Золотой Рог». «Ну и пусть, - с завистью думал Губастый, привычно сплевывая. - Мне и в «Фиалках» что надо. Я нынче на отдыхе». Но отдохнуть ему на сей раз не пришлось. Он случайно увидел Федю. Мариман не забыл Прыща и часто наказывал: «Столкнешься с ним - тотчас дай знать мне, где бы я не был. Должок ему надо вернуть».
«Должок! - ухмыльнулся Губастый, разглядывая из-за кустов плотную фигуру Феди, его загорелое, хмурое лицо с твёрдыми скулами. - Кажется, Прыщ и сам теперь сможет долг вернуть».
Он уже было собрался бежать за Мариманом, но Федя вдруг пошел прочь от буфета, как от какой-то заразы.
Губастому ничего не оставалось, как проследить за ним. И не пожалел. Прыщ встретился с Мышкой. Ее, после того как она бросила их, он видел несколько раз. И всякий раз Мышка презрительно фыркала. «Ну вот пофыркаешь у меня, - подумал он с угрозой. - Лишь бы не смылись».
Они же, оживленно разговаривая и никого не замечая вокруг, прошли в соседний скверик и уединились под пышным кустом сирени на скамейке. Низкий штакетник позади отгораживал их от проулка. Тот упирался в центральную проходную порта и редко когда бывал безлюден. «Ничего, - прикинул Губастый, потирая руки, - и не в таких местах доставали». Он поспешил за Мариманом.
В вестибюле ресторана швейцар, сытый, громадный старик в куртке, обшитой золотом, загородил вход. Но Губастый знал, как поступать в таких случаях. Он сунул руку в карман штанов, будто нащупывая мелочь. Швейцар сразу отступил в сторону. Тут кто-то отвлек его, и Губастый прошмыгнул в зал.
Огромный, высокий зал был полон. На полукруглой эстраде настраивали инструменты музыканты. Губастый в табачном дыму разыскал глазами Маримана и Ленку. Она успешно обхаживала какого-то щеголя. Стол был заставлен. «Во дают! - облизнулся Губастый. - Раскололи петушка. И бифштексы, и икра черная!.. »
Ленка жеманно закатывала глаза. Она не обращала внимания на Маримана, как будто была незнакома с ним. Краснощёкий щеголь, млея, ухаживал за ней. Он налил ей в тонкий фужер искристое шампанское, что-то с улыбкой сказал на ушко. Наманикюренными пальчиками она осторожно взяла фужер, подняла и через стекло с прозрачным вином посмотрела на поклонника долгим, многообещающим взглядом.
Тяжелые веки Маримана были полузакрыты. Он, казалось, дремал. Губастый стал пробираться между столиками к нему.
Музыканты грянули танго. Щёголь, подобравшись, пригласил Ленку. Она то прилипала к нему гибким телом, то, изгибаясь, держала на расстоянии.
Губастый, будто невзначай задев Маримана, направился к выходу. Мариман допил рюмку коньяка, бросил в рот сигарету и неохотно поднялся.