- А мы вот так и живем - другим не завидуем,- произнёс Иван Спиридонович, довольный тем впечатлением, которое произвел на Федю. - А как там у вас дела движутся? Живут люди морем?
- Живут вроде бы, - протянул Федя, не зная, что сказать.
- Рыба как шла этой осенью?
- Да ничего.
- Справились? Не упустили? Не сгноили?
- Что вы, разве сейчас можно ...
- А сами запаслись?
Федя неопределенно пожал плечами. В поселке у всех от мала до велика была одна забота: как можно больше рыбы отправить на фронт. Говорили: «Мы-то проживем тут; тайга рядом, речка тоже да и море не чужое. Прокормимся и зимой. Было бы что нашим бойцам-молодцам есть».
А Иван Спиридонович, кажется, понял его пожатие плеч по-своему:
- Запаслись, значит ...
Защищая односельчан, Федя сказал:
- Мы не ленимся. Поди о себе не больно думаем. Мы как все сейчас.
- Смотри-ка ты, - не то осудил, не то одобрил Иван Спиридонович и спросил: -Мужиков всех взяли, одни бабы остались?
- На фронт-то! Не-е, кое-кого оставили. Бронь. Рыбаки поди.
Значит, мужики меня помнят! А кто, интересно?
Краска стыда залила лицо Феди. Но тут, к счастью, подоспела тетка Аксинья и пригласила к столу.
Ел Иван Спиридонович с аппетитом. Он вытягивал губы и впивался ими в кусок рыбы, истекающий жиром. Смачно чмокал и, не торопясь, капелька за капелькой высасывал из рыбы все без остатка. Маленькие глазки его при этом блаженно закрывались. И Феде хотелось сказать: «Дядя Иван, да это ведь только рыба», А Иван Спиридонович вдруг морщился, словно страдая, что не может сдержать себя, и, давясь, тотчас проглатывал кусок.
Насытившись, Тушкин вытер вспотевший лоб полотенцем, услужливо поданным женой, и заключил:
- Не поешь - не попотеешь. Давненько такого удовольствия не получал. Спасибо землякам за подарок, а тебе, Корнев-младший, что не употребил его в пути сам.
Этой минуты и ждала тетка Аксинья. Она оживилась и попросила:
- Иван Спиридонович, надо бы Федюшку на пароход, пристроить. Одни мы у него остались.
Тушкин почмокал губами, икнул и, поднимаясь из-за стола, туманно высказался:
- Профессию выбрать - жить начать.
- А Федюшке нечего выбирать. Он давно выбрал. С малолетства у моря. Рыбачил наравне со взрослыми. Ему ли привыкать.
- Выбирать одно, а работать другое. Но поживем увидим. Без работы в наше время никто не останется, твердо сказал Тушкин и застегнул китель на вес пуговицы.
- Так ты уж постарайся, Иван Спиридонович.
Проходили дни, а Иван Спиридонович ничего не предлагал, Тетка Аксинья мрачнела. Федя, теряясь в догадках, переживал и чувствовал себя лишним ртом.
Однажды под утро, когда он проснулся от шквального ветра, который буйствовал за окном, услышал затаенный шепот, доносившийся из спальни: •
- Парпишка извелся весь, понять ничего не может, - говорила тетка Аксинья. - Да и мне как ему в глаза глядеть? А ты все тянешь. Соседка говорила, опять у вас мальчишек набирают. У нее сынок недавно устроился и успел уже из Америки обернуться. Смотреть на него любо. Не узнать парнишку. Возмужал. А ведь одногодок Федюшкин.
Она надолго замолчала. Федя боялся пошевелиться. Ветер вдруг ударил с такой силой, что стекла в окне задребезжали.
- О господи, спаси их души, грешных. В море теперь что творится, - вздохнула шумно тетка Аксинья и продолжала: -Тебе раз в жизни привелось доброе дело сделать и то не можешь. Или не хочешь? А тебе бы надо, как грешнику, грех замолить. Помнишь, какой шторм был? ... Степан, не жалея жизни кинулся лес спасать, а ты ...
Упрекнула и, будто испугавшись того, что хотела сказать, затихла.
«Неужто дядя Иван тогда струсил?» - припомнил Федя тот шторм.
Тогда весь поселок сбежался на берег реки, разбухшей от дождя, который прошел в верховьях. Под напором воды лопнул бон, за которым сохранялся лес, сплавленный в устье леспромхозом за весь летний сезон. Бревна, вырываясь из прохода, неслись по течению и исчезали в пенном водовороте моря. К прорыву на первой попавшейся лодчонке бросился с двумя добровольцами начальник леспромхоза Степан Миронович Корнев – отец Феди. Но бревна разбили лодчонку. Двое на глазах утонули. Отец, преодолев течение, выплыл.