Выбрать главу

Далеко справа и море и часть суши были словно срезаны ножом. Мальчишки увидали ровную серую полосу тумана, которая, не двигаясь, не приближаясь и не удаляясь, закрывала от глаз полмира. Здесь у них светило солнце. Оно хотя и плавало в молочной дымке, напоминая собой яичный желток, но парило так сильно, что даже пот проступал на коже. А вот в десятке километров отсюда, в тумане, было и холодно и сыро.

— Уже мыс Первенец закрыло. Ну, теперь прощай хорошая погодка!

— Вот не везет! В прошлом году весь август гнилым был. И в этом году то же самое выходит.

— Да бросьте вы ныть-то! Сюда туман только к ночи дойдет. Успеем еще. А ну, давай вниз!

— И то верно. Нужен нам этот туман, как собаке барабан. Эх, хоть два денька, да наши! Катай веселей!

— А ну, подбавь пару!

— Эй, эй!..

2

С суши вход в бухту Морского Черта закрывали обточенные водой позеленевшие крупные камни. Многие из них потрескались и осели, заваливая естественные проходы к морю. Дорожка с горы круто заворачивала, огибая скалы, и выходила прямо на узкую песчаную полосу, отделяющую воду от камней. Бухточка была очень маленькая. Горы и несколько суженное устье защищали ее от излишних порывов ветра. Здесь было и жарче и тише, чем у бурых скал, где волна била прямо в лоб.

— Да поглядите же наконец на Морского Черта! Он соскучился без нас.

— А он совсем даже на черта не похож. Просто черный камень, — сказал Гришук.

— Вот еще! Тоже приехал свои порядки наводить! Раз тебе говорят, что это Морской Черт, значит верь, а то…

— Да не приставай ты к нему, Валенца! Эй, Гришук, раздевайся!

Тишка уже снимал штаны. Остальные, побросав рубашки, разлеглись на песке.

— Чем это так пахнет? — спросил Гришук.

— Чем! Морем. Не понимаешь, что ли?

Тишка с сожалением посмотрел на белобрысого мальчишку. Тоже человек!.. Не знает, чем море пахнет. И он с особым удовольствием набрал в легкие просоленный морской воздух. У него даже защипало в ноздрях, настолько здесь вода была насыщена подом. Эх, и хорошо, же! Тишка пихнул ногой почерневшие, выкинутые морем гниющие водоросли. Ишь, сколько их здесь! А еще больше вон там, поправее, где кончается песок и начинается противная осклизлая галька. Там на дне — целый лес водорослей. А что, если взять да и показать этому «сачку» самое интересное?

— Эй, Гришук, поди-ка.

Тишка повел его вдоль берега.

— Вон, — говорил Тишка, указывая на тухлую, выброшенную морем рыбу. — Наблюдай. Вон, — сказал он, ткнув пальцем в засохшие розоватые морские звезды, полузасыпанные галькой.

И, видя на лице Гришухи удивление и восторг, он разошелся окончательно и подвел его совсем близко к воде.

— Вон. Тише только, — показал он на красневшие между камней в воде похожие на апельсины шарики. — Это морские ежи.

Он поднял гальку и бросил ее в море. Вода замутилась, побежали круги, а когда они исчезли и дно опять стало ясным, морских ежей уже не было. Только в самой глубине между камней краснели какие-то пятна.

— Эй вы, рыболовы! Кончайте там… Твой черед пришел, Тишка, фокусы показывать. А ты, Гришук, иди сюда! — крикнул Петька Бондя.

Тишка зло оглянулся. Ну вот, опять цирк начинается. А, да шут с ними! Все равно ведь купаться придется. Он ступил в воду и остановился. О чем это еще они там болтают?

— Ну и благодать! Лучше этого места нет на свете. Тихо. Здесь никто никогда не бывает, — сказал Бондя.

— А почему не бывает? — спросил Гришук.

— А потому, что далеко. Да еще говорят, что тут настоящие черти водятся.

— Ну да, нужна им твоя бухта! Им разгуляться тут негде. Она даже не на всех картах указана. Откуда им знать-то про нее? — крикнул Тишка.

— А что, ребята, смех смехом, а есть все-таки морские черти?

— Разевай рот: сейчас тебе прямо туда впрыгнет.

— А ты все еще не в воде? Эй, Тишка, коли сдался, шевелись живее! Полезай в воду, поищи морских чертей.

Тишка нехотя вошел в воду, присел на корточки, шлепая по маленьким волнам ладонями, а затем, выпрямившись и тотчас изогнувшись, нырнул. В желтоватой воде мелькнуло его тело. Вот он вынырнул, обновил в легких воздух и опять нырнул. Потом, показавшись на поверхности, бросил в лежащих мальчишек горсть мокрого песку. Злость его прошла, и горький осадок от того, что он сегодня неудачно начал день, тоже исчез. Тишка очень любил плавать, и чувство превосходства в этом деле над приятелями отодвинуло на задний план все остальные добрые и недобрые его чувства.

— Эй, Тихон, давай-ка на долготу! Покажи свой класс. Нырни на долготу.