Василенко грустил.
— Японец. Живым бы надо его взять! — шептал он. — А выскочишь — убежит ведь, черт. Подползти — увидит. Вот нелегкая… Подманить его, что ли? На хитрость взять?..
Наконец он принял какое-то решение. Высунувшись из-за камня совсем открыто, он махнул гребцу рукой.
— Эй, а ну что же это ты там сидишь? Давай сюда, коли приехал. Иди, иди, помогай, груз больно большой.
Гребец не испугался и не удивился. Он привстал и, вытянув шею, склонил голову набок. Он стад похож на птицу, с любопытством разглядывающую незнакомый предмет. Вот он сделал несколько шагов вперед, потом остановился. Затем опять пошел, когда Василенко еще раз поманил его рукой. Ну же, мол, не задерживай, время — деньги! И вдруг гребец, круто повернувшись, побежал к лодке мелкими, торопливыми шажками.
— Ах ты, дьявол! Стой, стой! Не уйдешь!
Василенко вытянул руку с маузером. Тишка закрыл глаза. Бум! Ну и шум же от этой штуки! Сильнее, чем из ружья. Мало только толку: гребец-то все еще бежит.
— Вот беда! С непривычки это. И как только из него люди стреляют? Эх, была бы здесь моя винтовка, живо бы снял. А ну-ка!..
Бум! Тишка уже не закрывал глаз. Он видел, что Василенко опять промазал. Гребец добежал до лодки и толкнул ее ногой. Веревка соскочила с камня. Гребец прыгнул в лодку и полез вдруг под одну из лавочек, которые тянулись вдоль бортов. Тишка увидал, как он достал оттуда странную короткую винтовку с утолщенным ребристым дулом. Длинная плоская обойма с патронами была вставлена в винтовку с одного бока. Пухлые веки гребца дрогнули. Глаза его превратились в щелочки, а губы разжались, и обнажились длинные зубы. Пожалуйста, посмотрите теперь, как стреляют умеющие люди. Пожалуйста!
Василенко уже стоял во весь рост на скале. Согнув в локте левую руку, он положил на нее маузер и прицеливался. Тишка царапал ногтями по скале, совсем не замечая своих движений. «Миленький, попади, ну что тебе стоит? А то он в тебя попадет. Ой, скорей, скорей!» И он опять схватился руками за глаза. Бум! Гребец выронил из рук оружие и опустился на колени. Глаза его стали широкими. Лодка покачивалась на воде.
Ай, как скверно! Куда же попала пуля? В горло или в грудь?.. Гребец кашлянул, и из уголка его рта выскользнула струйка крови. Ах ты, проклятая свинья! Это ты посмел стрелять… Ну, и ты тоже сейчас получишь свою порцию.
Василенко побежал к лодке. Гребец неслушающимися, немеющими руками поднял со дна свое оружие и, привстав на одну ногу, вытянул его перед собой. Ой, как ты сейчас запляшешь, схватившись за живот!.. Вот сейчас уже будешь кататься по песку и выть, свинья ты этакая!.. Вот сейчас!.. Вот только дай нажать спуск… Вот дай только пальцем…
Лодку качнуло, оружие выскользнуло из рук гребца и с плеском утонуло. Да он и сам, упав, перегнулся через борт, и вот его голова уже в желтой воде, руки тоже свесились туда, и лишь одни ноги остались в лодке. Струйка крови расплылась в воде и стала похожа на длинное облачко красного дыма.
Когда Василенко сунул гребца обратно в лодку и подтянул ее к берегу, Тишка уже был тут как тут. Василенко сходил и достал из воды заморскую винтовку. Тишка смотрел на нее во все глаза.
— Что, в первый раз видишь? Это, брат, ручной пулемет. Дай я этому типу волю, он бы тут нас всех уложил. Вот с каким снаряжением эти дяди на рыбалку выезжают.
В это время за мысом, в той части моря, где был туман, прогремела пулеметная очередь. Эхо тотчас откликнулось с гор. Потом раздался резкий пушечный выстрел, многократно повторившийся в горах. Тишка вопросительно и испуганно смотрел на Василенко.
— Это наша. Узнаю по голосу. Сопротивляется, значит, кто-нибудь. Удрать хочет, но от нашей не скроешься, — сказал Василенко.