— Роатшисора, — сказал я, поворачиваясь к Саша.
— Не говори остальным, что я из МИ-6, — попросила она, нервически подергивая многочисленными щупальцами, стрекательными жгутиками и ложноножками. Я видел, как по ее прозрачным вакуолям непрерывно циркулирует питательная жидкость. — Спецоперация британской разведки по ликвидации работающего под прикрытием особо опасного израильского агента, занимающегося шпионажем в области ядерных технологий. Не выдавай меня; я сделаю все, что захочешь. Хочешь, вкусно перепихнемся? Но только после траха мне придется тебя съесть. У нас в МИ-6 так принято.
— Аурангзеб, — вздохнул я. Каких только тварей не берут теперь в спецслужбы!
Что касается Семецкого, то он увлеченно рисовал пальцами на боковом стекле, разукрашивая его разноцветными диаграммами. Невольно проследив за движениями его пальцев, больше похожих на суставчатые паучьи ноги, я обнаружил, что линии на стекле складываются в связное сообщение: «МОССАД. Секретная операция против английских спецслужб. Не говори никому, не надо».
Короче, полное иншалла.
Самое смешное, что я совсем позабыл рассказать ребятам настоящее главное про коричневое. Настоящим главным же в данном случае было то, что коричневое действительно не выстраивает для клиента новой реальности: оно просто прочищает ему мозги, снимает многочисленные психологические блоки и установки, заставляя видеть мир таким, каков он есть на самом деле, а не таким, каким человек видит его под неодолимым влиянием скрытой пропаганды в СМИ, чужого мнения и психотропных веществ, которые мировое правительство добавляет в магазинные продукты или распыляет в виде аэрозолей над мегаполисами.
М-да, полковник Мидянин, подумал я, давненько же ты не влезал в столь конкретное дерьмо. Впрочем, иногда бывало и хуже — в Чечне, когда моджахеды несколько часов пилили меня связанного тупыми штык-ножами, и в Югославии, когда мы под плотным огнем противника сбили американский «Стелc», испытывая новейшую радарную систему, и в Ираке, когда мы тайно опробовали противотанковое орудие последнего поколения и уничтожили американский танк направленным плазменным зарядом, который оставил в непробиваемой броне крошечное аккуратное отверстие, впоследствии повергшее в глубочайшее недоумение штатовский генштаб.
Митрич развернулся ко мне всем корпусом, придерживая руль третьей рукой, которая незамедлительно выросла у него из поясницы. Вообще-то Митрич теперь гораздо больше напоминал гигантского желтого кузнечика, чем двадцать минут назад.
— Ты бы следил за дорогой, мурлинап, — посоветовал я ему. — Гарманбазия все-таки.
— Ничего, — отмахнулся он, — у меня на затылке есть запасные глаза. Видишь? — Он мотнул головой, и перед моим лицом качнулись на стебельках два выпученных глаза, росшие с тыльной стороны его хитинового черепа. — Но оставим это. Я должен крайне серьезно с тобой поговорить. Не нужно тебе было видеть этого, ну да что ж теперь.
Зазвучала зловещая саксофонная мелодия Фантомаса из одноименного фильма, которая плавно переросла в главную музыкальную тему из мультика «Пинк пантер».
— Оставь мне левую ногу, — попросил Митрича рептилия Янкель. — И почки. Остальную требуху можешь забрать себе.
— Не говори им, что я агент, — сквозь зубы прошипел Бенедиктус. — Я гоняю их по Системе уже несколько лет. Вот этого зовут Глот, вот этого, желтого — Весельчак У. Крайне опасные космические пираты с параноидальными наклонностями. Барроуз описал их банду в трилогии «Мягкая машина», «Билет, который взорвался» и «Нова-Экспресс». Пожалуйста, не выдавай меня!
— Трампитрицерапевт, — сказал я.
— Черт! — сказал Митрич, оказавшийся на самом деле Весельчаком У. Он явно перепугался. — Не бросайся словами Силы всуе! Подожди, сейчас я откушу тебе голову, и мы поговорим как мужчина с мужчиной.
— Отдай мою гарманбазию, Боб, — сказал я. Я вовсе не собирался сдаваться без борьбы.
— Где скальпель? — суетился Янкель. — Весельчак, оставь мне левое предплечье и селезенку. Хочу сделать себе игрушечный паровозик.
Митрич протянул в мою сторону руку, которая начала телескопически выдвигаться вперед. Возле самого моего лица она клацнула пальцами, очень напомнив мне двойные челюсти Чужого.