Так вот, возвращаясь к одноразовым шприцам. На раздаче шприцев я повстречал Булмука, чем был немало озадачен, поскольку полагал, что конкуренты благополучно завалили его еще в Братиславе. Однако он оказался жив, здоров и бодр, словно вмазанный джанк. В том, что я обнаружил его в благотворительном антиджанковом заведении, как раз ничего примечательного не было: пушеры часто находят здесь новых клиентов и снимают с ремиссии старых. Булмук дал мне адресок своей точки и пригласил заглядывать, когда будет настроение. А поскольку он всегда очень плотно работал с коричневым, по дороге домой я вдруг подумал, что неплохо было бы угостить ребят этой дрянью. Сам-то я соскочил полтора года назад, однако до сих пор ностальгировал по коричневому приходу и не прочь был отведать еще разок. Единственное, что меня останавливало все это время — практически полная невозможность достать подобную дрянь в Западной Европе, где она находилась под строжайшим запретом.
«Факин Джанки», несомненно, слышавшие о коричневом массу соблазнительных легенд, восприняли предложение вкусить его с большим воодушевлением. В настоящий момент я проводил для них краткую ознакомительную лекцию на тему: что такое коричневое, как его правильно употребляют и каких специальных эффектов можно добиться при правильном употреблении.
— Рецепт коричневого был открыт 29 марта 1886 года в США. Сначала коричневое изготавливали из экстракта листьев коки, вытяжки из ореха кола, сельтерской воды и жженого сахара и применяли в качестве микстуры от кашля. Первоначально в него также добавлялся кокаин. Однако с течением времени в коричневое начали сыпать консерванты, эмульгаторы и запрещенные пищевые добавки, кокаин же добавлять перестали, что и превратило данный напиток в один из самых чудовищных психоделиков тысячелетия.
— Чудище обло, озорно, кошерно и лаяй, — отчетливо произнесла Лэсси, полуприкрыв глаза.
— Типа Льюис Кэрролл пошел в ход? — приподнял бровь Бен, не отрываясь от своей книжки.
Время от времени он умело поражал меня знанием таких реалий и культурных аллюзий, которых я не знал совершенно либо начисто забыл о том, что знаю.
Бен был гребаный ниппонец. Продвинутые родители-латинисты сгоряча назвали сынулю Кирае Бенедиктусом, и с тех пор он так и влачил по жизни сей неподъемный крест.
Фамилия ему была Канадзава. Разумеется, в «Джанках» он в первый же день стал Беном Канадой.
Канада был самым загадочным членом банды. Во-первых, никто из нас совершенно не помнил, каким образом он к нам прибился. Янкель рассказывал, что впервые заметил Бена, когда конкуренты из «Миерде Джанки» шквальным огнем из полуавтоматического оружия прижали нас к воротам заброшенной ремонтной базы. Там, кстати, Станкович и поймал свою пулю-дуру. Полагаю, большей части нашей банды тоже суждено было остаться у ворот базы с полными ботинками собственных мозгов, если бы Канада вдруг не высунулся из разбитого чердачного окошка и не произвел по врагу несколько прицельных выстрелов из подствольного гранатомета, причинив тем самым вышеозначенному врагу невосполнимый ущерб в живой силе. Так вроде бы мы и познакомились. Честно говоря, мне казалось, что этот памятный случай произошел, когда мы несколько месяцев уже вовсю тусовались с Канадзавой. Саша вообще была уверена, что Бен основал банду вместе с Ми-ричем и Янкелем. Что касается Митрича, то он ни в чем и никогда не был толком уверен и в зависимости от количества принятых внутрь агрессивных химических веществ склонялся то к одной, то к другой версии.
Бену Канаде также было что вспомнить о своей недолгой, но любопытной жизни. Он провел довольно бурное детство в рядах молодежной уличной мафии гурэнтай, затем, что-то там натворив с дочкой босса, вынужден был сдернуть в Южную Корею, где попал в лагерь подготовки смертников для диверсионной деятельности в северном близнеце его новой родины. Однако во время высадки на коммунистическую территорию благоразумно прирезал троих боевых товарищей и старшего группы и повернул катер в сторону Раши. Выброшенный штормом на прибрежные камни дальневосточного военного округа, Кирае Бенедиктус некоторое время скитался по тайге, нашел общий язык с китайскими браконьерами, валил лес за Амуром (из-за специфического разреза глаз рашенские начальники принимали его за китайца и лишних вопросов не задавали). При первой же возможности наш ниппонец, поняв, что здесь ловить нечего, слинял в Казахстан, где тоже не обнаружил особых молочных рек с кисельными берегами, однако в воздухе запахло близким наркотрафиком, и Канадзава насторожился. Кочуя из одной местной шайки в другую, он понемногу подбирался все ближе к вожделенному Великому Опиумному пути, пока не обнаружил себя в жуткой индийской тюрьме, где ему приходилось спать на голой земле, питаться разведенной мутной водой клейковиной и оправляться в дыру, расположенную в углу камеры. Женщины-надзирательницы кормили его некими грибами, произраставшими на коровьих лепешках во дворе, от которых у него начинались безумные красочные галлюцинации с участием дэвов и асуров, а также возникала крепчайшая многочасовая эрекция, чем надзирательницы и пользовались в полный рост. Недовольный сложившимся положением вещей, Канада коварно влюбил в себя одну из надзирательниц, миловидную Шакти, и с ее помощью устроил себе побег. Выбравшись ночью из постели уснувшей подруги, он отправился на местный аэродром и угнал легкомоторный самолет. Топлива в баках хватило ненадолго, и Бенедиктусу пришлось спланировать прямо в Индийский океан. К утру его подобрал французский сухогруз, который несколько дней спустя доставил его в Кале; у трапа нашего приятеля ожидали представители гурэнтай, уже оповещенные по радио о прибытии человека, на которого семья или что у них там объявила беспощадную охоту. Увы, им ничего не обломилось: Канада еще на входе в бухту выбрался из каюты через иллюминатор, достиг берега вплавь и растворился на просторах Южной Европы. Некоторое время побродив по ней и попробовав себя в различных достойных начинаниях, Кирае неожиданно примкнул к нашей банде, причем вписался в нее так прочно, словно находился в ней с самого ее основания. Пару раз я спрашивал его, не боится ли он, что среди нас найдется падла, которая не поленится отыскать в Лондоне местное представительство гурэнтай и за солидное вознаграждение сдать его соотечественникам со всеми потрохами. В ответ Бенедиктус только усмехался уголком рта, из чего я сделал вывод, что нет, не боится.