Второе следствие — внешнее. Как бы ни уверяли нас генералы в форме и без нее, что кредиты и помощи от Запада принимать стыдно, проведение в жизнь их политики не может привести ни к чему иному, как к состоянию сегодняшней Албании. Международное сообщество совершенно однозначно выразило свое отношение к происходящему. Если дружба полковника Каддафи есть высшая мера международного признания, то упаси нас Бог быть приговоренными к этой «высшей мере». Новый посол Соединенных Штатов приезжает сегодня в Москву, однако не собирается вручать верительные грамоты, поскольку по заявлению президента Буша администрация не желает узаконивать нынешний режим. В этом тоже наша надежда. Несмотря ни на что, нас считают по-прежнему людьми, несмотря ни на что, хотят, чтобы снами и обращались как с людьми.
Следствие третье — личное, то есть относящееся к радиостанции. Тот факт, что совместных усилий оказалось достаточно, чтобы и один, и второй, и третий раз обойти Комитет госбезопасности на повороте, снова и снова находить пути выхода в прямой и неподконтрольный эфир, говорит и об очевидной слабости комитета, и об очевидной солидарности, простирающейся гораздо дальше, чем просто солидарность граждан против начальства. Непрочное и до конца еще не понятое соотношение сил готово измениться в любой момент. Информация о событиях — залог осторожности для тех, кто выстрелил бы в темноте, но не осмелится сделать это при ярком свете. Первая кровь, пролитая в Москве «товарищами», в конечном счете не может не перевесить все усилия путчистов. Отныне они обречены безусловно. И простите, если сквозь оскомину ночного кофе с сигаретами плохо проговариваются слова. Уже пришел Андрей Черкизов, он доскажет.
Комментарий С. Корзуна
ГАЗЕТЫ МОГУТ ВЫХОДИТЬ
ТАСС информирует о том, что ограничения, установленные решением бывшего ГКЧП от 19 августа с.г. по выпуску центральных, московских, городских и областных общественно-политических изданий, снимаются.
ИЗ ДНЕВНИКА АНАТОЛИЯ ЧЕРНЯЕВА
Разговор затянулся. Шел уже 10-й час. Вступил в дело Руцкой. Сильный, красивый человек, любо-дорого его наблюдать. На таких земля стоит.
Михаил Сергеевич, говорит, пора обсудить, что будем делать дальше… В самолет (президентский), на котором они (!) явились, мы вас не пустим. Полетим в моем самолете. Он стоит на том же аэродроме, но вдали от вашего. Его надежно охраняют. Я привез с собой 40 подполковников, все вооруженные. Прорвемся.
Об этих подполковниках стоит сказать. Когда М. С. после ложного выхода из машины возле президентского самолета, согласно плану Руцкого, вновь быстро туда сел, и машины рванули дальше — к самолету Руцкого — км в 3-5 от этого места, так вот, когда М. С. в своей шерстяной кофте, которую все увидели на нем по ТВ уже во Внукове, вышел к самолету, эти офицеры взяли с автоматами на караул и так стояли, пока он не поднялся по стремянке в самолет. Я подумал, глядя на эту сцену, — есть еще офицерская честь в нашей армии, неподдельная. Есть и высокая интеллигентность в ее среде: достаточно пообщаться с тем же А. В. Руцким или с полковником Н. С. Стол яровым, который тоже прилетал в группе депутатов спасать своего Президента. В аэропорт мы ехали с ним в одной машине.
Потом был перелет. Распоряжался Руцкой…
М. С. с семьей расположился в маленьком отсеке, позвал меня. Там было настолько тесно, что девочки-внучки улеглись прямо на пол и скоро заснули.
Когда я вошел, спрашивает, веселый: «Ну, ты кто теперь?» А я — «простой советский заключенный», но бывший. Все возбужденно смеялись. Пришли Силаев, Руцкой, Примаков, Бакатин, был тут и доктор Игорь Анатольевич. P.M. рассказывала, что с ней случилось, когда узнали, что путчисты едут выяснять состояние здоровья Михаила Сергеевича, что теперь уже ей лучше, но рукой плохо владеет. Шел бурный разговор: о людях — как они проверяются в таких обстоятельствах, о безнравственности — источнике всех преступлений и бед. Были тосты за продолжение жизни… И впервые тогда М. С. произнес слова: «Летим в новую эпоху».
«Известия», 1.10
ПОЛНОЧЬ. В МОСКВЕ НЕ СПЯТ
00.00 — ограничения по выпуску газет сняты. А «Белый дом» по-прежнему ожидает нападения… Говорят о каком-то секретном приказе, который перед вылетом в Форос «забыл» в Москве Крючков. Страна отошла ко сну, так и не узнав, чем закончился этот остросюжетный детектив. Но если серьезно — люди волнуются и Москва не спит…