— Это я, — раздался голос сзади, — что вам угодно?
Боксон оглянулся и посмотрел на бесшумно появившегося из-за большой надувной резиновой лодки малогабаритного латиноамериканца с каскадом золотых цепочек на волосатой груди.
— Я — Чарльз Боксон, сеньор Мартин Ренье порекомендовал обратиться к вам…
— Сеньор Мартин мне звонил, пройдемте…
Они зашли во внутренние помещения магазина, и Олонцо предложил присесть за маленький письменный стол, со всех сторон окруженный ящиками с маркировкой машиностроительных заводов.
— Какие проблемы, парень? — спросил кубинец.
— Мне нужно встретиться с кем-нибудь из гватемальских партизанских командиров.
— Зачем?
— Хочу записаться в герильеро.
Кубинец недоуменно пожал плечами:
— Партизанам нечего делать в Майами…
— Я знаю, мне нужен мексиканский контакт…
Кубинец достал из кармана сигару, неторопливо проделал все процедуры по прикуриванию, потом сказал:
— Мартин рекомендовал тебе помочь… Я дам тебе адресок на мексикано-гватемальской границе, будешь разговаривать сам… Если этим людям ты не понравишься, тебя убьют… Ты согласен?
— Меня уже предупреждали. Я согласен.
— Запоминай адрес…
— Я лучше запишу…
— Записывать будут в протоколе осмотра твоего трупа! Запоминай…
Филипп Олонцо два раза повторил адрес маленького бара в Тапачуле, что в десяти милях от гватемальской границы.
— Бар называется «Текилито», найдешь там хозяина, Маркоса, скажешь, что от меня. Я ему сегодня позвоню, он будет тебя ждать. Спросишь у него про партизан. Если ты ему покажешься подходящим парнем, он поможет. Если он откажет, не настаивай и немедленно уезжай — не то ночью зарежут. Не удивляйся, ты уже знаешь слишком много, дорога назад идет через кладбище…
— Я помню об этом ежеминутно, сеньор Олонцо…
— И сними свои швейцарские часы! Ребята из Тапачуле могут подумать, что они настоящие, стоят не меньше сотни баксов, за такие деньги заезжего гринго и убить не грех…
С уличного телефона Боксон позвонил Анджеле Альворанте. Журналистка была дома.
— Мисс Альворанте, какого черта вы ещё не уехали из Майами? — с грубой откровенностью спросил Боксон.
— Мистер Боксон, вы полагаете, что начать новую жизнь — это легко? — спросила в ответ Анджела.
— Предлагаю обсудить эту увлекательную тему за совместным рождественским ужином! Вы не могли бы порекомендовать какой-нибудь недорогой, но приличный ресторан?
Анджела несколько секунд раздумывала, потом ответила:
— Есть небольшой ресторанчик «Эрнесто Хем», там свечи на столах и к рождеству привозят из Монтаны еловые веточки… Заходите за мной в восемь.
— Ваше согласие приводит меня в полный восторг! Я приеду в восемь непременно!
До восьми ещё оставалось много времени, Боксон затратил его на поиск добротных и легких ботинок на толстой рифленой подошве и костюма цвета хаки из прочной хлопковой ткани — у гватемальских партизан вряд ли припасено обмундирование подходящего размера. В аптеке Боксон закупил строго рассчитанный комплект таблеток и мазей, причем продавец настоятельно рекомендовал приобрести какое-то наимоднейшее средство от бессонницы, на что получил ответ:
— После сорока километров пешей прогулки с винтовкой на плече бессонницы не бывает…
В часовом магазине наглухо застегнутый в сюртук пожилой еврей в ермолке порекомендовал Боксону недорогие водонепроницаемые часы со светящимся циферблатом и противоударной надежностью:
— Молодой человек, чтобы снять такие часы с руки мертвого израильского солдата, египтяне форсировали Суэцкий канал…
Перед такой рекомендацией Боксон не устоял. Свой швейцарский хронограф «Омега-Спидмастер» он специальной бандеролью отправил родителям в Лондон, сопроводив бандероль письмом, в котором рассказал о своем желании поехать в археологическую экспедицию к древним городам майя.
В местном отделении «Чейз Манхэттэн банк» Боксон открыл счет, оставил на нем пять тысяч долларов, остальные двадцать тысяч перевел на номерной счет в Швейцарию. Этот швейцарский счет был транзитным, согласно условиям договора, банк немедленно переводил все поступившие деньги на другой счет в другой банк — таким образом, сохранялась секретность реального местонахождения денег; гномы альпийской республики умеют хранить тайну вкладов.
…В ресторане «Эрнесто Хем» на стене висел портрет Хемингуэя, подсвеченный силуэтно изогнутой неоновой трубкой, струнный квартет достаточно громко, но ненавязчиво играл латиноамериканские мелодии (Боксон искренне восхитился исполнением аргентинского танго — чистота мелодии была потрясающей), меню в кожаном переплете, на столах — букеты из роз и еловых веточек.