– А почему так людям очень сильно хочется получать оправдание от социума? Почему они вот стремятся, чтобы было именно одобрение какое-то со стороны окружения, хотя по идее человек-то должен в первую очередь о себе думать, по крайней мере это бывает логичным?
– Нет, это не так, это не так. Объясню: то есть здесь нет такого, что человек хочет зависеть от мнения. Да вот я не зависел от мнения, и вот я вот, это моя личная история, настоящая. Это примерно был 2011 вроде год. Я уже, когда долгое время не общался со своими родителями, и вот я звоню маме и говорю: «Мам, – я как раз тогда из дома в 17 лет ушел, вот тогда я ей позвонил спустя столько времени, я говорю: – Мам, такая ситуация. Мне, там, папа сказал, что я дебил. Потому что у меня отношений нету, работы нету, не учусь и с длинными волосами хожу, как дебил». То есть вот как бы также мне сказали это друзья, ну то есть знакомые какие-то там и так далее. То есть я беру и говорю, что типа: «Почему весь мир, социум, против меня?» То есть я вот уже говорю, что я заметил, что все меня чмырят, хотя я никого не трогаю. Мне нравится, я говорю: «Мам, я здесь снимаю квартиру, я пишу книжки, мне это интересно. Но если для меня это счастье, что я фотографирую, пишу книжки, и если я не хочу сейчас отношений, там, получать водительские права, идти учиться, там, я не знаю, покупать машину, и не хочу одеваться как все, слушать ту же музыку как все… То почему все ко мне придираются, какого им хрена надо вообще, то есть почему…» А что самое интересное, всех же это волнует людей почему-то… Ну принимали бы меня таким, каков я есть. А в этом-то и прикол социума и нашего русского менталитета: что люди все друг друга заклевывают. Что все друг на друга хотят быть похожими, почему-то вот такой у них автоматизм. А если ты не похож уже на него, вот, ты уже изгой. И получается, меня все начинают гнобить. Что я странный. Странный-странный-странный-странный, непонятный… Меня начинают стесняться мои знакомые, не зовут меня туда, куда они едут! Специально что-то врут и придумывают, потому что они понимают, что они… что самое интересное, представьте, друг не берет меня, допустим, в гости, потому что он стесняется меня, что люди там в гостях, которым он хочет понравиться, что я его опозорю. То есть вот такая ситуация. То есть это кошмар, это социум. А теперь этот друг вот, этот Артем Г. гребаный, напрашивается ко мне в Нью-Йорк и умоляет, чтобы я с ним встретился, и он знает, что на хрен он мне нужен. То есть вот все поменялось. Ну вот, и суть в том, что меня так все чмырили, и я маме говорю: «Мам, как быть?» То есть взять и сейчас насильно, то есть я этого не хочу, построить отношения, начать одеваться, как все мужики, идти учиться и скрывать о том, что я пишу книги – то, что мне интересно – или что? Или оставаться собой, но тогда мне покоя не дают… Как быть? И я тогда, я не ложился спать две ночи, сидел дома и разбирал эту тему как ботаник, я прописывал себе две личности, два столбика, и прописывал мир свой и мир тот, который хотят видеть люди, и одевал этот слепок-обложку. И тогда для меня открылась информация слепка, потому что я тогда, когда этим всем себя окружил, я попал в социум и охренел, что у меня даже мысли поменялись. Вот как я открыл тему частот.
– Если не военная тайна, матушка что тогда ответила Вам?
– Сейчас вспомню, там тема была про художника, например, привела, или я привел. Что я беру и… А вот: мы обсуждали тему художника, и я говорю: «Мам, ну, вот допустим, там художник, да вот, сидит вот на мостике, пишет картины. Но если ему не нужны деньги и семья, вот я считаю, что художник, который пишет картины, у него нету денег, он намного счастливее, чем люди, у которых есть целая куча этих материальных благ». А я тогда очень категорически был против всего этого материального. Ну вот. И что она сказала? Она сказала, что, конечно, в первую очередь она поддержала меня. Что нужно это все… в первую очередь, да, она точно поддержала, сказала, что типа: «Конечно, Саша, если есть у тебя, главное, если тебе это нравится, делай то, что тебе нравится». Но потом я ей сразу задал встречный вопрос, такой на эмоциях: «А что сделать, чтобы все отстали?» Ну то есть как бы: «Мам, я это и делаю, то есть ну а что сделать, чтобы люди отстали?» «Ну значит тебе нужно как-то вот, я не знаю, типа помимо этого, что делают все». Вот и все. То есть у нее не было какого-то конкретного ответа, как мне поступить, но то, что она поддержала мою сторону, да. Но это не было такого, что типа: «Да, Саша, ты прав, пошли все нафиг». Нет, так она не сказала. Она сказала: «Да, Саша, если тебе это счастье и тебе это клево – да, но… – и вот так по-мамски сказала, – но рано или поздно же все равно нужно будет себя…» Ну то есть как-то вот так это было. Ну вот. Вот и все.