– Как сбили? Я же не…
– Сбили, сбили. Вы вдвоем его так пропахали, что он еле дотянул до берега.
– А кто-нибудь, ну???
Карл, уже, кажется, приловчившийся понимать замысловатые вопросы Андрея, отвечал еще до того, как тот умудрялся их сформулировать.
– Нет, никто не погиб, по крайней мере, как мне известно. Они дошли до берега, и сели на брюхо. Из экипажа потом нашли только одного раненого, которого американцы оставили на какой– то ферме. Остальным, видимо, удалось уйти.
Эта новость лавиной обрушила с плеч Андрея ту тяжкую ношу, которую он нес с момента возвращения сюда. Мысль о том, что от его рук мог кто-то погибнуть, подчас становилась просто невыносимой.
– После ранения меня списали на землю, назначив командиром роты аэродромного обслуживания, и тогда же от меня со своими подозрениями отстал Фреш. Даже извинился. А потом началось вторжение. После второго отступления в августе 44-го, когда они взяли Париж, наша транспортная колонна направлялась на новый аэродром, и вот где-то под Компьеном мы попали в засаду английских парашютистов. В охранении был только «Фольксштурм», поэтому бой был недолгим. Майор-резервист, командовавший этим воинством детей и пенсионеров, предпочел сдаться, нежели бесцельно отправить на гибель такое количество людей. Потом был плен и конец войны. После освобождения я решил не возвращаться домой в «восточный сектор», а поселился на родине жены в Ольденбурге. Вот вроде бы и вся история.
В комнате опять повисла тишина, затянувшаяся довольно надолго. Карл с немецкой педантичностью терпеливо ждал, когда Андрей, придя в себя, обрушит на него новую лавину вопросов.
– Да, хорошо он тогда постарался, – произнес Андрей, указывая на рассеченную бровь. – ОНИ-то как? Больше на вас не выходили?
– Ты про Сопротивление?
– Да.
– Когда я лежал в госпитале, они несколько раз пытались выйти на меня. Но потом, наверное, догадались, что все вернулось на свои места, и больше не стали рисковать. А затем и вовсе вся группа исчезла. По крайней мере, до 68-го года я ни о ком из них не слышал. Пока тем летом, во время отпуска, не заехал в Сен– Ло. Зайдя по старой памяти в «Трафальгар», я обнаружил там Жана. Он, как и прежде, стоял за барной стойкой в своем белом переднике. Теперь он его единственный владелец. От него-то я и узнал, что произошло с тобой, пока я был здесь.
– Мелен по-прежнему с ним? – как бы невзначай тут же спросил Андрей.
– Нет… Ее больше нет. Это, по сути, и было причиной провала всей группы. Через неделю после того, как все вернулось на свои места, они возвращались в город, и на пропускном посту ее опознал какой-то фельдфебель. Она застрелила его в упор, а сидящий за рулем Жан, как он рассказывал, тут же рванул машину с места. Подоспевшая помощь открыла беспорядочный огонь по удаляющемуся автомобилю. Жан получил легкое ранение в плечо. А вот Мелен не повезло. Одна пуля попала ей в бедро, а вторая, смертельная, – в голову. Через три часа она скончалась, так и не приходя в сознание.
Андрею было странно слышать, как этот проживший жизнь старик, с таким спокойствием рассказывает про многочисленные смерти тех, с кем еще совсем недавно он делил радости и горести жизни и которые в разной степени что-то для него значили.
Теперь, по прошествии стольких лет, от истлевших останков некоторых из них не осталось и следа. Так что единственное, что еще напоминало об их существовании, был этот немногословный рассказ да его яркие воспоминания, в которых они по-прежнему были молоды и полны сильного, неистребимого желания жить.
– К сожалению, мне пора, – вырвал его из воспоминаний Карл. – Нам обоим нужен небольшой перерыв. Сегодня вечером, в семь, я буду ждать тебя в ресторане «Астория». Ты сможешь прийти?
– Да, конечно, – отрешенно ответил Андрей.
– Хорошо, тогда до вечера, – он было уже совсем повернулся, чтобы уйти, но в последний момент еще о чем-то вспомнил. – Да, чуть не забыл. Скажи, сколько я должен за неудобства? – в его руке появилась маленькая книжица в кожаном переплете.
– Что вы имеете в виду? Перемещение во времени без моего согласия?
– И это тоже. Но по большей части меня интересует ущерб за машину и за все прочее, что я здесь натворил.
– А вы про это??? Нет, ничего. Машина мне уже давно надоела,
– совершенно искренне произнес он.
После всего услышанного ему и в голову не могла прийти мысль заводить разговор о деньгах, которые как-то незаметно ушли на задний план его жизни.
– А что касается всего остального, то, я думаю, что было бы неплохо, если бы вы разобрались финансово с потерпевшей стороной в той аварии. А то они повадились ко мне ходить, как на работу и…
– Понял. Я разберусь с этим.
– Тогда я вам дам их координаты.
– Не надо, я все и так помню. Ты уверен, что тебе не нужны деньги? – еще раз переспросил Карл, как никто другой знавший истинное положение его финансовых дел.
– Нет, абсолютно.
– Хорошо, мы с тобой об этом еще поговорим. Сейчас я бы хотел тебя кое о чем попросить. Дело в том, – начал он издалека, – что в этом городе живет один человек, который мне очень дорог и который очень помог, когда я был здесь. Уже на протяжении многих лет я оказываю ей финансовую помощь. Ее …
– Ее зовут Арина, она беременна, и ей нужна чья-то поддержка,
– закончил за него Андрей.
– Как беременна?
– Ну, вам лучше знать, у вас же двое детей.
– Но-о, – эта новость явно застала его врасплох. – А как она вообще?
– Честно говоря, не в курсе. Хотел, вот, завтра с ней встретиться. Но думаю, все будет в порядке.
Теперь тайм-аут срочно понадобился Карлу. Одна-единственная новость поразила его ничуть не меньше, чем то пламя переживаний, которое он разжег в душе Андрея своим неожиданным появлением.
– Ну, я, пожалуй, пойду.
– Вас проводить?
– Нет, не надо. Я сам.
Уже у самых дверей он еще раз вернулся и положил на стол какой-то предмет.
– Это моя жена просила передать. Она сказала, что это было когда-то подарено и принадлежит именно тебе.
Когда Карл убрал руку, Андрей тут же узнал старинный серебряный крест с выгравированной надписью на тыльной стороне – «Братья немецкого дома».
– Хильда ваша жена?
– Да, мы с ней уже полвека вместе, и она обо всем знает.
– Как знает??? И что она вот так вот во все взяла и поверила?
– Сперва нет. Но после полетов в космос у нее закончились все аргументы.
– А как она сейчас? Она ведь еще жива? – с какой-то «последней » надеждой в голосе спросил Андрей.
– Да, у нее все хорошо. Она даже хотела поехать со мной, но потом передумала.
– Почему?
– Не знаю. Наверное, не хотела, чтобы ты видел ее такой, какой она стала.
Андрей на секунду попытался представить Хильду, которой сейчас должно было быть далеко за семьдесят, но не смог. В его памяти она по-прежнему оставалась такой же молодой и желанной, какой он помнил ее, в уже далеком сорок третьему году. И он даже на миг себе не мог представить, что она, пышущая жизненной энергией, может быть такой, как Карл, доживающей свои последние дни дряхлеющей старушкой.
– Ну, тогда я пошел. До вечера.
– А, хорошо…
Подойдя к окну, Андрей устремил свой взор ввысь, где туманные очертания облаков сливались с лавиной сыплющих с неба осадков. Погода была такой же, как и накануне. Все тот же шквалистый ветер, с легкостью раскачивающий на крышах ощетинившиеся «иглы» антенн. Тот же застилающий все вокруг мокрый снег. Та же непогода и слякоть. Только сейчас в этой промозглой серости что-то изменилось. Появилось какое-то непривычное и беспокойное ощущение этого нового, пока еще незнакомого ему мира, в котором он был лишь маленькой частицей из миллиарда таких же, покорно и беспрекословно уходивших в бездну небытия.
Всех, кроме него, которому было дано еще и ПОЗНАТЬ.