— Ходишь, падлюка, по набережной, гузном трясешь! А кто за тебя, ублюдка, работать будет? Дядя? — кричал он самозабвенно и награждал очередную жертву такими эпитетами, какие нормальному человеку и во сне не снились.
Кажется, пришел черед Абакумова. Присмотрелся, мерзавец, освоился, понял, что защиты извне нет никакой, что стерпит и помощи не попросит, и понес. «Ну что ж, — мстительно подумал Абакумов, — с хамом и вести себя надо соответственно».
Приняв решение, Абакумов успокоился и пригласил к себе Захарченко.
— Займись установлением связей Заратиди. Немедленно. Подключи лучших агентов, озадачь милицию. При необходимости используй весь арсенал средств и методов, какими располагает отдел, а твоя служба в особенности. Малкин возлагает на Заратиди большие надежды. Тщательно разберись в его отношениях с некой Галиной Лебедь — сестрой-хозяйкой дачи Ворошилова. Я распоряжусь, чтобы его перевели в одиночку, а вечером, часов в восемь-десять вместе проведем допрос.
Заратиди держался мужественно. Категорически отрицал свою принадлежность к каким бы то ни было антисоветским группировкам либо организациям, закатил истерику и потребовал встречи с прокурором. Потом замолчал, и сколько ни бились над ним, не проронил ни слова.
— Ну, что ж, — Абакумов многозначительно посмотрел на Захарченко, — пусть им займется Свинобаев. Пусть работает в полном соответствии с установками начальника горотдела. Он это умеет.
— Будете еще бить? — глядя исподлобья, спросил Заратиди.
— Если за ночь не поумнеешь. Иначе с тобой нельзя.
Арестованный обреченно опустил глаза и отвернулся.
«А ведь он действительно невиновен», — подумал Абакумов. Сердце его сжалось от неясной тревоги и он вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.
12
Поразмыслив в спокойной обстановке, Малкин решил, что зря накричал на Абакумова. Во-первых, человек в должности без году неделя. Работа для него новая, местность незнакомая, нагрузка огромная, естественно, тяжело. Через полгода-год из него можно будет веревки вить, а пока не притрется, не освоится — кричи, не кричи — толку не будет. Во-вторых, что из того, что Заратиди арестован? Арестован — и хрен с ним, так, может быть, даже лучше. Меньше мороки. Конечно, походить за ним было б нелишне, но если сорвалось, не биться же головой о стену. И потом: разве сложно выявить связи без его участия? Если хорошенько поработать с соседями, одноклассниками, с товарищами по работе? Да и сам он не железный, расколется.
Размышляя так, Малкин сел за стол и потянулся к почте. За два дня ее скопилось немало. Бегло перебрав содержимое папок и не обнаружив ничего сверхсрочного, «отписал» бумаги начальникам отделений и вернул секретарю.
— Тут вот еще одна, из Наркомвнудела, — секретарь положила перед Малкиным конверт с сургучными печатями. — Доставлена фельдсвязью.
— Оставь. Я ознакомлюсь.
Письмо было из следственной части НКВД СССР.
«Срочно… Только лично. Начальнику Сочинского горотдела НКВД майору госбезопасности т. Малкину.
Нами расследуются факты преступной деятельности бывшего уполномоченного ВЦИК СССР по гор. Сочи Метелева, бывших первых секретарей Сочинского ГК ВКП(б) Гутмана и Лапидуса, а также ряда других врагов партии и народа, входивших в сочинскую, таганрогскую и ростовскую троцкистские организации, действовавших по директивам Белобородова и имевших организационную связь с троцкистами Москвы и Ленинграда, а также с правыми в Ростове-на-Дону и в Москве, с эсерами, дашнаками и меньшевиками в Сочи, Краснодаре и некоторых других городах Советского Союза.
На основе тщательного анализа деятельности Сочинских ГК ВКП(б), горсовета, ГК ВЛКСМ и других общественных и хозяйственных организаций, выяснить:
а) какой отрицательный результат дала реализация принятых ими решений в 1934–1936 годах;
б) какой след оставили эти решения в сознании трудящихся города;
в) каким образом это отразилось на отношениях горожан и сезонных рабочих, занятых в строительных и других организациях города.
Добытый материал вместе с запросом высылайте в наш адрес.